Чернознаменный Екатеринослав: как радикальные анархисты пытались поднять днепровских рабочих на восстание

Развитие металлургической промышленности требовало все новых и новых людских ресурсов. Ко времени открытия Брянского завода на нем трудилось около 1800 рабочих, спустя год их численность уже перевалила за две тысячи. Как правило, это были вчерашние крестьяне, прибывавшие в Екатеринослав в поисках работы из деревень Орловской, Курской, Калужской и других центральнорусских губерний. Если брать национальный состав рабочих екатеринославских металлургических предприятий, то большинство составляли русские, несколько меньше трудилось украинцев и уже затем шли поляки, евреи и представители других национальностей.

Условия труда на предприятиях Екатеринослава были очень тяжелыми. В жарких цехах трудились по 12 часов в сутки: так, в железнодорожных мастерских рабочий день начинался в пять часов утра, а заканчивался только в восемь часов десять минут вечера. При этом за малейшие провинности администрация заводов и мастерских строго карала работников штрафами и увольнениями, благо нехватки в рабочих руках Екатеринослав не испытывал – не прекращался поток прибывавших в город из деревень обнищавших крестьян, готовых на любую работу.

Селились екатеринославские рабочие в слободках, обильно возникавших по окраинам города. Одной из самых крупных и известных слободок была Чечелевка, прославившаяся в дни революционных выступлений 1905 года. Чечелевка, по легенде, получила свое название в честь некоего Чечеля – отставного николаевского солдата, поселившегося после демобилизации на опушке рощи. Так оно было или нет, неизвестно, но бесспорен факт, что к 1885 году, когда инженер Пупырников составил план Екатеринослава, Чечелевская слободка уже на нем значилась.



«Старшая» Чечелевка, примыкавшая к фабричному кладбищу, постепенно застраивалась двухэтажными домами с лавками и магазинами. Населявшие ее квалифицированные рабочие Брянского завода стремились к «облагораживанию» своей жизни и, по мере доходов, совершенствовали свои жилища. Основная же масса неквалифицированного пролетариата, прибывавшего из деревень, своего жилья не имела и либо снимала комнатушки да углы в домах более «благополучных» хозяев, либо ютилась в откровенно трущобных лачугах – «волчьих норах», как их называли в городе.

Помимо Чечелевки, екатеринославский пролетариат селился и в других аналогичных слободках – Рыбаковской, Старо-Фабричной и Ново-Фабричной, Монастырской, Прозоровской, а также в рабочих предместьях, находившихся в непосредственной близости от города – в Кайдаках и Амур-Нижнеднепровске.

Среди промышленных рабочих Екатеринослава давно и плодотворно вели пропаганду социал-демократы. Про деятельность же анархистов ничего не было слышно вплоть до 1905 года. Правда, в 1904 году в Екатеринославе существовала близкая к анархизму махаевская группа, носившая громкое название Партия борьбы с мелкой собственностью и всякой властью. Возглавляли ее Нохим Бруммер и Копель Эрделевский. Эрделевский позже отметился в качестве организатора анархо-коммунистических групп в Одессе. Но добиться каких-либо существенных успехов в рабочей среде Екатеринослава махаевцам так и не удалось. Группа выпустила несколько прокламаций и затем прекратила свое существование.

Первые шаги анархистов

В мае 1905 года в Екатеринослав прибыл анархистский агитатор из Белостока Фишель Штейнберг, известный под прозвищем «Самуил». Он с удивлением отметил, что в таком крупном промышленном центре как Екатеринослав рабочие массы совершенно ничего не знали об анархизме. Белостокские же анархисты, наоборот, давно посматривали на Екатеринослав как на крайне благодатную для распространения анархистских идей почву. Ведь здесь, в отличие от еврейских «местечек», существовал многочисленный и организованный промышленный пролетариат, который сама жизнь подталкивала к восприятию идей и методов анархизма.

В июне 1905 года в Екатеринославе начали пропагандистскую деятельность еще двое анархистов, незадолго до этого прибывших в город из Киева, где 30 апреля полиция разгромила Южно-русскую группу анархистов-коммунистов. Одним из этих пропагандистов был Николай Музиль, более известный в революционных кругах как Рогдаев, или Дядя Ваня. Рогдаев стал проводить агитационные собрания, проходившие поздним вечером или даже по ночам и собиравшие до двухсот слушателей. После нескольких таких чтений докладов на позиции анархизма практически в полном составе перешла Амурская районная организация социалистов-революционеров, в том числе и ее секретарь двадцатидвухлетний Архип Кравец. Так появилась Екатеринославская рабочая группа анархистов-коммунистов, первоначально объединившая семь – десять активистов, преимущественно молодых еврейских ремесленников и рабочих. Деятельность анархистов на первом этапе носила пропагандистский характер. Они распространяли листовки и воззвания среди рабочих екатеринославских предместий, проводили лекции и чтения докладов. Екатеринославский пролетариат проявлял к анархистской пропаганде определенный интерес. Отмечали это даже большевики.



Первая боевая вылазка группы последовала осенью – 4 октября 1905 года анархисты бросили бомбу в квартиру директора екатеринославского машиностроительного завода Германа, незадолго до этого объявившего на своем предприятии локаут и рассчитавшего несколько сотен рабочих. Находившийся в доме Герман погиб, а бомбометателю, пользуясь темнотой, удалось скрыться. Параллельно с убийством Германа анархисты планировали совершить покушение и на директора завода Эзау Пинслина, также рассчитавшего сотни рабочих своего предприятия, но предусмотрительный директор, испугавшись участи Германа, покинул Екатеринослав.

Октябрьская стачка 1905 года

Тем временем, ситуация в городе становилась все более напряженной. 10 октября 1905 года в Екатеринославе вспыхнула всеобщая стачка. Первыми, с утра 10 октября, забастовали учащиеся ряда городских учебных заведений. Группа воспитанников музыкального и коммерческого училищ начала обходить все остальные учебные заведения, требуя прекращения занятий. Если другие учащиеся отказывались присоединиться к забастовке, то по помещениям учебных заведений разливалась зловонная химическая жидкость и занятия прекращались по вынужденной причине. В первом реальном училище столкнули с лестницы инспектора, попытавшегося навести «порядок». После того, как занятия были прекращены, учащиеся вышли на Екатерининский проспект и направились к зданию коммерческого училища, у которого состоялся митинг.

Одновременно объявили забастовку машинисты железнодорожного депо и служащие Управления Екатерининской железной дороги. Во дворе железнодорожных мастерских было устроено собрание рабочих, постановивших в знак солидарности с московскими и петербургскими трудящимися начать забастовку. Рабочие вывели из депо паровоз, составили поезда и отправились снимать с работы рабочих Брянского завода, завода Эзау, трубопрокатного завода и всех заводов поселка Амур-Нижнеднепровск. К 17.00 все заводы прекратили работу и несколько тысяч рабочих собралось на вокзале, устроив митинг. Только через два часа, к 19.00, когда на вокзал прибыла вызванная властями рота вооруженных солдат, рабочие разошлись.
На следующий день, 11 октября 1905 года, на Екатерининском проспекте собрались группы учащихся средних училищ. Они начали строить баррикады на углу Кудашевской улицы, прямо напротив городского полицейского управления. Для постройки баррикад использовали доски и ограды бульвара. Когда баррикады соорудили, начался митинг, продолжавшийся более получаса. К этому времени со двора полицейского управления вышла рота солдат. По ней из толпы было произведено несколько револьверных выстрелов. Рота дала два залпа в воздух. Митингующие отступили, но тут же собрались на следующем углу. Рота была подведена туда. На приказ офицера разойтись демонстранты ответили градом камней и револьверными выстрелами. После двух залпов в воздух, солдаты выстрелили по толпе, убив и ранив восемь человек.

В районе станции «Екатеринослав» собрались большие группы железнодорожных и заводских рабочих. На приказ командира второй роты Бердянского пехотного полка разойтись рабочие ответили бранью и выстрелом из револьвера. После этого один из взводов роты дал залп по митингующим, ранив рабочего Федора Попко, и лишь тогда митингующие рассеялись. Вечером у Екатеринославской тюрьмы на Военной улице собралась рабочая и учащаяся молодежь. Против нее выдвинулись казаки. По казакам сделали несколько револьверных выстрелов, двое казаков получили ранения.

Ответным залпом казаки убили нескольких митингующих. На Чечелевке, в районе пятой полицейской части, рабочие построили баррикады и встретили казаков и пехоту градом камней и выстрелами. Затем была брошена бомба, от взрыва которой погибло двое и было ранено около пятнадцати солдат. В завершении рабочие взорвали два телеграфных столба.

13 октября состоялась многотысячная похоронная демонстрация, хоронившая погибших на Чечелевке рабочих, среди которых был и семнадцатилетний анархист Илларион Корякин – первая потеря начинавшей свою деятельность анархистской группы. Лишь 17 октября, после получения известий о Манифесте, подписанном царем и «дарующем демократические свободы», вооруженные столкновения в городе прекратились.

Несмотря на то, что в событиях октября 1905 года анархистам Екатеринослава, в силу их малочисленности и недостаточной материальной и технической оснащенности не удалось сыграть более значительную роль, отказываться от надежды на скорое вооруженное восстание в городе они не собирались. Разумеется, для вооруженного восстания требовались несколько иные ресурсы, чем те, которыми к осени 1905 года обладали екатеринославские анархисты. Группа нуждалась в бомбах, стрелковом оружии, пропагандистской литературе. Всю осень 1905 года екатеринославские анархисты предпринимали шаги к совершенствованию своей деятельности. Так, для установления связи с белостокскими товарищами, в Белосток, эту «мекку» российских анархистов, отправился бывший эсер, а ныне – активный анархист-коммунист Василий Раковец, которому поручили привезти с собой типографское оборудование.

Зубарь, Стрига и другие «бомбисты»

Боевую деятельность екатеринославских анархистов взялся курировать Федосей Зубарёв (1875-1907). Этот тридцатилетний рабочий железнодорожных мастерских, которого в группе называли, сокращая фамилию, «Зубарь», стал ценным «приобретением» анархистской группы в дни октябрьской забастовки. Несмотря на то, что Федосей лет на восемь-двенадцать был старше остальных своих соратников по анархистской группе, активности и энергии ему было не занимать. В прошлом видный эсер, член Боевого стачечного комитета, он познакомился с анархистами на баррикадах и, разочаровавшись в умеренности социалистических партий, связал свою дальнейшую судьбу с анархистской группой.

К концу 1905 года в рядах российских анархистов – чернознаменцев сформировалась группа коммунаров во главе с Владимиром Стригой, ориентированная на организацию в отдельно взятых городах и населенных пунктах Российской империи вооруженных восстаний по типу Парижской коммуны. В качестве места проведения первого восстания коммунары избрали Екатеринослав. По их мнению, в этом рабочем городе с большой долей промышленного пролетариата, да еще и со свежими воспоминаниями о вооруженных выступлениях в дни октябрьской стачки, организовать восстание было бы проще, чем в Белостоке или каком-нибудь другом городе Польши, Литвы или Белоруссии. Обратив внимание на Екатеринослав, Стрига стал готовить отряд коммунаров, которому предстояло прибыть в город, установить связи с местными товарищами и начать восстание.

В пользу доводов Стриги и других коммунаров говорили и события в самом городе. 8 декабря 1905 года в Екатеринославе началась всеобщая забастовка. Анархисты с самого начала стремились превратить забастовку в восстание, призывая рабочих не ограничиваться отказом от работы и митингами, а приступить к экспроприациям денег, продовольствия, оружия и домов. Хотя бастующие рабочие перекрыли все железные дороги и с Екатеринославом отсутствовало железнодорожное сообщение, восстание не начиналось. Тем временем, губернатор направил 8 и 10 декабря письма командующему Одесским военным округом с просьбой прислать в город войсковые подразделения, так как дислоцировавшийся в Екатеринославе Симферопольский пехотный полк незадолго до этого был отправлен в Крым на подавление восстания севастопольских моряков.

Командование армией просьбу губернатора удовлетворило и части Симферопольского полка с боем пробивались к Екатеринославу, встречая сопротивление железнодорожников и рабочих в расположенном на пути следования Александровке. Наконец, 18 декабря, подразделения полка прибыли в город. Сразу же власти издали указ о запрете всех политических мероприятий и постановили горожанам сдать оружие в срок до 27 декабря. 20 декабря предприятия города приступили к работе, а 22 декабря Совет рабочих депутатов Екатеринослава официально заявил о прекращении забастовки.

Одновременно с прекращением забастовки екатеринославские анархисты получили и известие о том, что следовавшие из Белостока коммунары были арестованы в дороге, а сделавшие из-за забастовки железнодорожников вынужденную остановку в Киеве екатеринославцы Василий Раковец и Алексей Стрилец-Пастушенко, везшие типографское оборудование также были схвачены полицией. Прорваться в Екатеринослав удалось лишь Стриге с небольшой группой товарищей-коммунаров.

Стрига несколько оживил работу екатеринославских анархистов. Возобновились теоретические занятия в кружках, было напечатано несколько листовок тиражами до трех тысяч экземпляров. Однако, размеренная агитационная деятельность, хотя и производила немалое впечатление на жителей города, не устраивала стремившегося к более активной борьбе Стригу. В январе 1906 года он, вместе с Зубарем, Доценко, Нижборским, Елиным и другими екатеринославскими и белостокскими анархистами отправился на съезд безмотивников в Кишинев. На съезд Стрига вынес предложение о создании Русской летучей террористической группы анархистов, которая бы приступила к громким терактам.

«Эпоха экспроприаций»

Деньги на начало террористической борьбы решили взять в Екатеринославе, совершив крупную экспроприацию. Но, в последний момент, от этой экспроприации пришлось отказаться. Прибывшие же в город для ее совершения и находившиеся на нелегальном положении безмотивники нуждались в конспиративных квартирах для ночлега, в питании, одежде и деньгах. Поэтому для их обеспечения всем необходимым анархистам пришлось провести целую серию экспроприаций. Самым популярным способом экспроприации, как отмечает украинский историк А.В.Дубовик, стала практика рассылки «мандатов» – письменных требований выплатить определенную сумму денег, - представителям крупной и средней буржуазии Екатеринослава.

Отказ от выплаты требуемых денег мог обойтись предпринимателям гораздо дороже: так, в посудный магазин некоего Вайсмана, отказавшегося заплатить анархистам, была брошена бомба. Посетителям и приказчикам магазина дали несколько секунд, чтобы убежать, затем раздался взрыв, принесший хозяину ущерб в несколько тысяч рублей. Случалось и так, что требуемых денег в данный момент не оказывалось. Например, 27 февраля 1906 года в один из магазинов поселка Амур пришел анархист, напомнивший хозяину о «мандате» на 500 рублей. Но в кассе оказалось лишь 256 рублей и экспроприатор потребовал, чтобы к следующему приходу хозяин приготовил недостающую сумму и 25 рублей в качестве штрафа. Имели место и открытые ограбления с захватом выручки магазинов: в аптеке Розенберга 2 марта 1906 года анархисты захватили 40 рублей, в аптеке Левого 29 марта – 32 рубля. Несмотря на то, что для прекращения грабежей власти расставили на всех более-менее крупных улицах города солдатские патрули, вылазки продолжались.

Первую же относительно крупную экспроприацию анархисты провели в конце февраля, захватив у кассира пристани две тысячи рублей. Деньги поделили между анархистами Екатеринослава, Белостока, Симферополя и «летучей группой» Стриги, вскоре выдвинувшейся в другой город для проведения следующей экспроприации. Екатеринославцы получили из экспроприированных средств 700 рублей, из которых на 65 рублей был закуплен типографский шрифт, а 130 израсходовали на помощь отправлявшимся в ссылку арестованным анархистам: в Тобольск в это время были сосланы Леонтий Агибалов - за хранение анархической литературы, рабочий Петр Зудов, собиравший деньги в поддержку анархистов и задержанные в марте в Екатеринославе товарищи из Бакинской красной сотни анархистов-коммунистов Николай Хмелецкий, Тимофей Трусов и Иван Кузнецов. На оставшиеся 500 рублей намеревались закупить оружие, но, по просьбе одесских анархистов, они были пожертвованы на организацию намечавшегося побега из тюрьмы участников взрыва в кофейне Либмана (впрочем, устроить побег «либмановцев» не удалось и на екатеринославские деньги бежал из тюрьмы другой активный анархист Лев Тарло).

Стрига уехал, большая часть денег, полученных в результате экспроприации, пошла на помощь политзаключенным и одесским единомышленникам, вдобавок к этому группа накануне лишилась активных бойцов. Так, 1 марта анархист Тихон Курник, дезертировавший из дисциплинарного батальона, в Кременчуге застрелил двух полицейских, но был схвачен прохожими, в которых стрелять не захотел. 2 марта рабочий-анархист Вячеслав Виноградов («Степан Клиенко») увидел, как на улице офицер (прапорщик Каистров) избивает рядового. Анархист решил пресечь это безобразие и выстрелил в офицера, ранив его, но был схвачен солдатами – сослуживцами избиваемого.

К концу марта 1906 года екатеринославские анархисты оказались в столь невыигрышном положении, когда фактически работу по обеспечению группы деньгами, оружием и типографским оборудованием пришлось начинать с нуля. Получив на «мандате» 300 рублей, они купили несколько револьверов и часть типографского оборудования. Организационная деятельность реанимировалась и, к началу апреля, в рабочем Нижнеднепровске даже появились новые пропагандистские кружки.

Павел Гольман, которому было всего двадцать лет, к своему возрасту уже имел за плечами вполне солидный для тех лет революционный опыт. Как и Кравец, Зубарев и многие другие екатеринославские анархисты, Гольман перед тем, как стать анархистом, состоял в партии социалистов-революционеров и даже нес эсеровское знамя на похоронах убитых рабочих в октябре 1905 года. Хотя революционная биография молодого активиста началась гораздо раньше.

Сын полицейского урядника, оставшийся в 12 лет без отца, Гольман уже в этом возрасте был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Он работал посыльным в конторе, а в 15 лет поступил слесарем на гвоздильный завод. Там он и познакомился с революционными идеями, начав сотрудничать с социал-демократами, а затем и с эсерами. Вступив в восемнадцатилетнем возрасте в партию эсеров, Гольман, работавший к этому времени слесарем в железнодорожных мастерских, быстро стал одним из самых активных партийцев. В дни декабрьской стачки он вышел из партии и стал присматриваться к анархистам.

Для пополнения казны группы 18 апреля 1906 года анархисты пошли на следующую крупную экспроприацию. Павел Гольман, Яков Коноплев, Леонард Чернецкий («Олик») и трое других товарищей напали на сборщика казенной винной лавки и захватили 6 тысяч 495 рублей. Целый мешок мелких монет анархисты сразу же раздали местной крестьянской бедноте, а большую часть захваченных средств пустили на создание типографий – небольшой в самом Екатеринославе и более крупной в курортной Ялте.

Про ялтинскую типографию, названную анархистами «Гидра», следует сказать особо. Она действовала … на территории расположенного в Ялте царского имения «Ореанда». Дело в том, что после принятия царем Манифеста 17 октября 1905 года, царские владения в Крыму в знак «демократизации» жизни в стране решили сделать доступными для обычных граждан и на территорию этих превосходных мест отдыха устремились сотни туристов. В толпах отдыхающих подпольщикам было легко раствориться и, первое время, они проводили конспиративные встречи и собрания кружков в гротах скал Ореанды. Позже анархисты решили воспользоваться моментом и создать типографию в том месте, где меньше всего могли заподозрить ее существование.
К концу апреля – началу мая 1906 года деятельность анархистов в Екатеринославе существенно активизировалась. Этому способствовало как появление собственных типографий, оружия и средств, так и прибытие в город сразу нескольких очень активных и опытных товарищей. Екатеринославский рабочий Сергей Борисов («Сергей Черный»), незадолго до этого бежавший с каторги, объявился в городе и присоединился к группе анархистов. Одновременно из Белостока прибыли рабочий-боевик Самуил Бейлин («Саша Шлюмпер») и его приятельница, двадцатидвухлетняя портниха Ида Зильберблат.

С приездом иногородних товарищей возросла террористическая составляющая деятельности екатеринославских анархистов. 27 апреля Леонард Чернецкий («Олик») в одиночку напал в Каменке – рабочем пригороде Екатеринослава, на троих городовых, застрелив одного из них и тяжело ранив двоих. Спустя день полиции удалось напасть на след «Олика». В квартиру, где он ночевал, с обыском явились полицейские в сопровождении казаков. Однако, Чернецкому удалось бежать, предварительно ранив помощника пристава и командира казачьей сотни.

Более громкий террористический акт произошел через неделю, 3 мая 1906 года. Узнав, что в полночь через Нижнеднепровск проедет поезд с комиссией, возглавляемой министром путей сообщения, анархисты решили устроить взрыв. К железной дороге отправились Павел Гольман, Семен Трубицын и Федосей Зубарев. Поезд задерживался (кстати, возглавлял комиссию не министр, а начальник Приднепровской дороги) и анархисты решили бросить бомбу в вагон первого класса показавшегося курьерского состава. Зубарев бросил бомбу, повредившую стенку вагона, но состав не остановился и промчался мимо. Однако, при взрыве пострадал Павел Гольман, которого пришлось доставить в больницу.

Спустя восемь дней, 11 мая, Федосей Зубарев предпринял еще один террористический акт. Он изготовил две бомбы, снабженные часовыми механизмами, и установил их возле казачьих казарм в Амуре. Расчет был сделан на то, что после взрыва первой, относительно небольшой бомбы, казаки выбегут на улицу искать нападавших, и тут взорвется вторая, куда более мощная, бомба. На деле же все вышло совсем не так. Услышав первый взрыв, казаки не выбежали на улицу, а спрятались в помещениях казарм. Поэтому последовавший за первым взрыв восьмикилограммовой бомбы не принес жертв, а лишь свалил часть забора вокруг казарм.

В ответ на боевые вылазки анархистов власти предприняли серию обысков и арестов. 13 мая, на массовке в самом Екатеринославе, полиция арестовала 70 человек, в том числе почти всех активистов собственно городской группы. Задержанных разместили в бывших казачьих казармах, так как Екатеринославская тюрьма была перенаселена и уже не могла вместить новых арестантов. Казачьи казармы охранялись хуже тюрьмы и совершить из них побег было легко. В конце концов, 1 июля двадцать один заключенный бежали из казарм с помощью часового солдата.

Следующее крупное вооруженное столкновение с представителями власти произошло 26 июля. В этот день в степи за рабочей Чечелевкой походила массовка, собравшая около 500 человек. Когда массовка закончилась и сочувствующие рабочие разошлись, осталось 200 человек, непосредственно участвовавших в анархистском движении. Они проводили собрание, а после его окончания также двинулись в сторону города. Возвращавшаяся группа из тридцати анархистов внезапно столкнулась на степной дороге с двигавшимися навстречу конными драгунами численностью в 190 человек. Использовав темноту, удобное расположение кустов вдоль дороги, анархисты открыли по драгунам огонь и успешно отбились, убив девятерых и ранив четверых солдат. Со стороны анархистов пострадал лишь легко раненый Зубарев. Зубарь, вооруженный бомбой и браунингом, заскочил в первый попавшийся дом и потребовал оказать ему медицинскую помощь.

Лето 1906 года в Екатеринославе отличалось небывалым всплеском террористической активности анархистов, причем практически все нападения и покушения оказывались удачными и проходили без потерь со стороны анархистов. Первое место среди террористических актов анархистов в это время занимали нападения на полицейских чинов и доносчиков. Так, до августа 1906 года в Екатеринославе и окрестностях были убиты организатор охранного отделения на Амуре Кальченко, начальник стражников Морозов, трое околоточных надзирателей и десять городовых, еще десять сотрудников полиции получили ранения.

Помимо нападений на полицейских существенную роль играли и акты экономического террора, осуществлявшиеся против директоров, инженеров и мастеров. В то же время экспроприаций за лето 1906 года было проведено всего четыре, но зато все крупные: на товарной станции Амур захвачен 1171 рубль; в конторе лесопильни Копылова – 2800 рублей; в казенной палате – 850 рублей и при выезде в Мелитополь – 3500 рублей.

Однако, в августе 1906 года группу постигли и потери двоих видных активистов. 5 августа, в девять часов утра, в земскую больницу, где под охраной полиции находился арестованный за участие во взрыве курьерского поезда раненый Павел Гольман, явилось семеро анархистов во главе с другом Гольмана Семеном Трубицыным. Они обезоружили городового и ворвались в палаты с криком «Где Гольман?». Павел выбежал сам, отбросил костыли, сел на извозчика и уехал на Амур. Однако, через несколько часов полиции удалось выйти на след Гольмана: увезшего его извозчика вычислили по номеру и выпытали у него адрес дома, куда он доставил беглеца и сопровождавших его анархистов. Дом на Амуре, в котором скрывался Гольман, окружили. К этому времени товарищи оставили Павла в доме одного, а сами отправились искать ему убежище. Увидев, что дом окружила полиция, Гольман стал отстреливаться, убил стражника и, видя бесперспективность своего положения, застрелился.

Во время нападения на казенную палату 20 августа 1906 года преследовавшими анархистов полицейскими был ранен в ногу Антон Нижборский («Антек»). Не растерявшись, Антек бросился к экипажу, в котором ехал полицейский пристав, и произвел 7 выстрелов, ранив офицера в плечо и руку. Полицейские окружили Антека со всех сторон, сдаваться же живьем в руки полиции анархист не собирался и последнюю пулю выпустил из браунинга себе в висок.
Вслед за гибелью Павла Гольмана и Антона Нижборского Екатеринославскую рабочую группу анархистов-коммунистов сотрясло еще несколько тяжелых ударов. Группа лишилась подпольной типографии в Ялте. Происходило это при следующих обстоятельствах. Взяв во время экспроприации на даче Фельземаер в Крыму чек на сумму 500 рублей, анархисты Владимир Ушаков и Григорий Холопцев попытались обналичить его в банке и прямо там же были арестованы. Желавший спасти свою жизнь Холопцев сдал полиции расположение типографии «Гидра» в гротах царского владения и 24 августа полицейские, в сопровождении солдат, нагрянули в Ореанду. Они конфисковали 15 пудов типографского шрифта, тиражи листовок (в том числе 3300 экземпляров листовки «Павел Гольдман») и брошюр. Были арестованы и находившиеся в типографии анархисты Александр Мудров, Петр Фомин и Тит Липовский.


Следующая неудача постигла группу при попытке совершить экспроприацию. Чтобы добыть деньги на возобновление типографии и на помощь арестованным, шестеро анархистов: Семен Трубицын, Григорий Бовшовер, Федор Швах, Дмитрий Рахно, Петр Матвеев и Онуфрий Кулаков, - выехали в Каховку, где предполагали совершить налет на отделение Международного банка. Связавшись с тремя единомышленниками из Каховки, 1 сентября 1906 года они взяли в банке 11 тысяч рублей, но были настигнуты полицией. Несмотря на то, что анархистам удалось застрелить четверых преследовавших, их арестовали. 20 сентября в поле за городом все екатеринославцы и один каховец были расстреляны, двоим каховцам дали по пятнадцать лет каторги.
Таким образом, мы видим, что история революционной борьбы анархистов в промышленном Екатеринославе богата примерами экспроприаций и вооруженных нападений. Рассчитывая посредством вооруженной борьбы поднять рабочих на восстание, анархисты во многом сами «рыли могилу» своему движению. Полицейские репрессии, гибель активистов в постоянных столкновениях – все это не могло не сказываться на численности движения, лишало его наиболее действенных участников и, в конечном итоге, способствовало постепенному упадку анархистских инициатив.