Николай II
Рассмотрим основные составляющие критического мифа о самодержавии как системе правления и Николае II как о «бездарном правителе»:
1. По мнению критиков, самодержавная монархия — это архаичная и неэффективная форма правления, основанная на произволе главы государства, деятельность которого не подвержена контролю и не имеет сдерживающих механизмов.
2. Кандидат на пост главы государства не проходит никакого отбора, а становится правителем по воле случая — рождения в семье монарха. Соответственно, профессиональные качества такого правителя невысоки.
3. Николай II, по мнению критиков, не был готов к роли правителя ни по уровню своей подготовки, ни по складу характера. Государь был якобы подвержен внешним влияниям, был безвольным, но упрямым человеком, лишенным талантов правителя. Если в советское время Николая II обвиняли в том, что он довел страну до кризиса, то нынешние критики заходят еще дальше и возлагают на него ответственность и за революцию, от которой он будто бы не смог спасти Россию.
Попробуем рассмотреть основные тезисы этого мифа, тем более что ответ на них косвенно затрагивает и вопрос о причинах социального и политического кризиса, приведшего к катастрофе 1917 года.
О самодержавии
Современный российский обыватель слабо представляет себе, что такое монархическая система правления. Из школьного курса истории он помнит, что монархии бывают абсолютные, сословно-представительные и конституционные.
Еще в начале XX века видный российский мыслитель и один из апологетов монархической государственности Лев Тихомиров указал на ее абсурдность. В самом деле, механизм управления развитого государства столь сложен, что один человек, даже профессионально подготовленный и обладающий способностями к государственному управлению, просто физически не в состоянии лично управлять всеми требующими вмешательства государственной власти процессами.
Такое личное, непосредственное управление было возможно лишь на заре развития государственности, когда круг государственных задач был весьма невелик и сами государства были невелики. В те времена государь действительно мог лично командовать войском (своей дружиной), собирать налоги, лично творить суд и расправу.
Старинная французская «Хроника Фредегара» сохранила описание личного осуществления королем Дагобертом своих властных полномочий:
«Король прибыл в город Лион, он стал судить всех — и знатных, и бедных — столь справедливо, что все поняли, сколь это угодно Богу. Он ни у кого не брал подношений и не смотрел на лица, но был движим одной только справедливостью, чем выражал почтение ко Всевышнему. Затем он прибыл в Дижон и провел несколько дней в Латоне, с усердием продолжая творить справедливый суд. Он был столь сострадателен и полон рвения, что не смыкал глаз и не прикасался к кубку. Он с тщанием вникал в любое дело, чтобы все уходили от него, получив по справедливости»[149].
Примеры аналогичной деятельности государей мы находим и в наших летописях.
Отметим, что ввиду слабости государственного аппарата эпохи зарождения государств у тогдашних правителей просто не было другого выхода, и непосредственное руководство было зачастую вопросом жизни и смерти.
«На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод, ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряжайте и ночью, расставив охрану со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает»,[150]
— предостерегал своих детей великий князь киевский Владимир Мономах.
Эпоха непосредственного правления монархов быстро ушла в прошлое, но память о таких государях, как Владимир Святой или Ричард Львиное Сердце, надолго пережила их самих.
Однако с развитием государства государи были вынуждены передавать часть своих полномочий постепенно складывающемуся государственному аппарату, сохраняя за собой контроль над ним и возможность непосредственного вмешательства в работу каждого чиновника.
Таким образом, власть любого монарха, даже тех, кого мы привыкли считать абсолютными, имела естественные ограничения, обусловленные возможностями человека.
Чем отличается власть монарха от хорошо знакомой нам власти демократически избранного главы государства или авторитарного диктатора? Первое отличие заключается в том, что монарх сам является источником высшей власти, в то время как любой другой правитель является лишь представителем такой власти. Отсюда следует совершенно особенная мотивация поступков монарха и его отношение к собственной власти.
Если для правителя демократического государства или диктатора власть является желанным призом, к которому политик стремится иногда всю свою жизнь, то для государя власть является в первую очередь долгом, и не просто долгом, а долгом религиозным.
Когда российские государи называли царскую власть своим священным долгом, слово «священный» означало в первую очередь религиозный долг перед Богом за свою страну и свой народ.
«Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбу своих подданных перед Престолом Всевышнего. Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни»,[151] — наставлял своего наследника перед смертью император Александр III.
Могут возразить, что далеко не все монархи не только декларировали этот принцип, но и следовали ему. Были, мол, среди них и властолюбцы и трусы, боящиеся своего долга, но если мы обратимся к российской истории, то увидим, что для нашей страны подобные личности на престоле были весьма редким исключением. Русские цари на деле доказывали свою преданность Отечеству, подвергая себя порой и смертельной опасности.
Выше мы уже отмечали, что власть монарха ограничена самой человеческой природой, так как возможности человека весьма ограничены, следовательно, государь не может управлять государством без эффективного аппарата управления.
Составляя в начале минувшего века «Монархической катехизис», протоиерей Иоанн Восторгов отмечал, в частности, такую особенность монархической системы правления: «По природе своей монархия является более способной к лучшей организации системы управления и имеет в своем распоряжении больше средств к предупреждению и пресечению чиновничьего произвола, нежели аристократия или демократия»[152].
«Именно в монархии может быть лучше всего организована система управления потому, что, будучи физически безсилен заведовать полностью всем делом управления страною, монарх естественно склонен прибегать к содействию других принципов власти и легко дает им место в системе управления, ибо, являясь их верховным примирителем, он их нисколько не отрицает, а лишь верховно организует как в самой нации, так и в управительной системе, вводя уже существующие в самой нации зачатки организации власти и повиновения в общую организацию государственного управления. Такое построение управительного механизма на началах сочетания разнородных принципов является наилучшим, открывая широкую возможность национальному самоуправлению везде, где это возможно. С другой стороны, в монархии открывается ничем не заменимое действие монарха по его царской прерогативе, которого лишены, конечно, и демократия и аристократия и которое имеет огромное государственное значение[153].
Поясним, что имеется в виду: монархическая система управления может использовать как элементы методы и органы управления других типов общественного устройства, например демократии, не испытывая при таком использовании каких-либо затруднений дня себя. Монархия может использовать все позитивные стороны прямой демократии на уровне местного самоуправления, избегая при этом всех недостатков представительной демократии. В свою очередь, обратный процесс невозможен, главное достоинство монархии — возможность прямого и непосредственного действия монарха на всех уровнях управления — в других системах отсутствует.
Власть по наследству
Рассмотрим такой важный аспект монархической системы правления, как передача власти по наследству. Основной недостаток этого механизма хорошо известен нашему читателю по либеральной или революционной точке зрения — власть может попасть к человеку, не способному с ней справиться. Но помимо недостатков у этой системы были и весьма ощутимые достоинства.
Во-первых, передача власти по наследству является хорошей гарантией от правления в стиле «после нас хоть потоп». Так как каждому нормальному человеку свойственно заботиться о своих детях, то естественно, что всякий монарх стремится передать государство своим наследникам в полном порядке.
«Мы должны передать Бэби сильную страну и не смеем быть слабыми — ради Него, иначе Ему будет еще труднее царствовать, исправляя наши ошибки и крепко натягивая вожжи, которые Ты распускаешь. Тебе приходится страдать за ошибки Своих царственных предшественников, и одному Богу известны Твои муки»[154], — писала императрица Александра Федоровна своему мужу императору Николаю II в 1916 году.
Преемственность и стабильность наследственной власти обеспечивает и возможность реализации долгосрочных проектов. В 1842 году, объявляя о начале строительства железнодорожной магистрали Москва — Петербург, император Николай I сказал, указывая на своего наследника:«Человек смертен, и потому, чтобы иметь уверенность в довершении этого великого дела, я назначаю председателем Комитета железной дороги вот его: пусть он доделает, если не суждено мне»[155].
Во-вторых, передача власти по наследству обеспечивает возможность высокой профессиональной подготовки наследника к занятию высшего государственного поста. В отличие от главы демократического государства монарх — это хорошо подготовленный профессионал, подготовка которого к занятию высшего государственного поста начинается с раннего детства и включает в себя как соответствующее обучение, так и постепенное приобщение наследника к практической деятельности.
В 1462 году на престол великого княжества Московского взошел 23-летний великий князь Иван III. Несмотря на свою молодость, за плечами нового монарха была суровая школа практической деятельности.
В 1452 году он в возрасте 12 лет участвует в крупном военном походе московских войск против мятежного князя Дмитрия Шемяки. Летом того же года вступает в династический брак, а с 1456 года упоминается в официальных документах как соправитель отца — великого князя Василия II. В 1459 году Иван Васильевич уже самостоятельно командует войсками, развернутыми на окском оборонительном рубеже («Береге») против казанской орды, в 1460-м он руководит Москвой во время похода своего отца к Новгороду, и одной угрозы расправы с его стороны оказывается достаточно, чтобы смирить восставших новгородцев. Таким образом, «в марте 1462 года во главе великого княжения Владимирского оказался достаточно опытный политический деятель, прошедший практическую школу феодальной войны, борьбы с Ордой и Казанью и участия в управлении великим княжеством»[156], — с удовлетворением отмечает современный историк.
С течением времени система подготовки будущих правителей развивалась и совершенствовалась, начиная с конца XVIII века русские великие князья обучались по специальным (сейчас бы сказали: индивидуальным) программам, а к преподаванию привлекались лучшие ученые и педагоги страны. Вот как современный биограф описывает учителей будущего императора Николая I:
«Для преподавания был приглашен известный статистик академик А. К. Шторх, который читал лекции по политической экономии и на их основе издал свое учебное пособие в 1819 году на французском языке.
Среди преподавателей Николая Павловича в разное время были А. И. Маркевич, приглашенный из Австрии М.А. Багуль- янский, читавший курс истории права, профессор кафедры римского права Педагогического института В. Г. Кукольник, преподававший естественное право. Бывший профессор русского языка и словесности Дерптского университета коллежский советник Г.А. Глинка вместе с европейски эрудированным знатоком изящных искусств генерал-майором Н.И. Ах- вердовым изучал с великим князем русский язык, русскую историю, географию, статистику и русскую словесность. Впрочем, Николай под руководством Н.И. Ахвердова с большим удовольствием учился строить крепости, делать бомбы, картечи, ядра. Преподаватель первого кадетского и Горного корпусов статский советник и член Академии наук Крафт отвечал за математику и механику, Вольгемут преподавал физику. Именно в физике и точных науках Николай достиг наибольших ученических успехов. Швейцарский уроженец профессор всеобщей истории Дю-Пюже (du Peget Dyverdon) учил великого князя также и французскому языку, пастор англиканской церкви Питт и К. И. Седжер — входящему в моду английскому, цензор немецких книг и директор немецкого театра Ф.П. Аделунг — немецкому. Он же занимался с великим князем латинским и древнегреческим языками, логикой и «моралью», то есть нравоучительным чтением в основном из античной истории»[157].
Будущий император получил не только прекрасное по тем временам образование, но и твердые нравственные представления о роли и ответственности государя за «счастье и несчастье подданных». Как отмечает биограф, к моменту, когда мировоззрение Николая Павловича уже сложилось, понятия «ответственность», «долг» были в этом мировоззрении ключевыми[158].
Эти же качества государь старался передать детям и внукам: «Всякий из вас должен всегда помнить, что только своей жизнью он может искупить происхождение великого князя»[159].
При этом сам император Николай I не считал свое образование верхом совершенства, признавая его недостатки, государь сделал соответствующие выводы при обучении своих сыновей, в первую очередь Александра и Константина, и внуков.
Вот, к примеру, как была составлена учебная программа великого князя Александра Александровича — второго внука Николая I, будущего царя-миротворца: «В 1857 году (в возрасте 12 лет)он имел в неделю обязательных занятий: Закон Божий (2 часа), математика (3), география (2), всеобщая история (2), русская история (2), русский язык (2), французский язык (4), немецкий (3), английский (2), чтение (6), чистописание (1), рисование (2), гимнастика (6), верховая езда (2), фехтование (1), фронтовые приемы (1), музыка (1), практические занятия по механике (I)»[160]. А теперь, читатель, вспомните свою школьную программу в 12 лет и сравните. При этом учтите, что часы в скобках не «академические», а самые что ни на есть настоящие — по 60 минут каждый.
И еще обратите внимание — вопреки расхожим представлениям, образование великого князя не было ни милитаризированным, ни «солдафонским» — на обучение военному делу внук Николая I тратил всего 2 часа в неделю. Не более, чем советский школьник на уроки начальной военной подготовки в 80-е годы XX века.
Воспитание было достаточно строгим. «Ни я, ни Великая Княгиня не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Мне нужны нормальные здоровые русские дети», — писал император Александр III в инструкции для А.П. Оллен- грэн, первой учительницы своих сыновей[161].
Цесаревич Александр Александрович и великая княгиня Мария Федоровна
Помимо образования подготовка будущего государя заключается и в постепенном приобщении его к делам государственного управления на самом высоком уровне. Выше мы уже отмечали этот аспект в биографии великого князя всея Руси Ивана III, который за шесть лет до своего вхождения на престол считался соправителем своего отца.
Последний российский император, Николай II, по завершении образования (которое включало в себя в том числе и кругосветное путешествие) начинает принимать активное участие в государственном управлении — становится председателем Комитета по сооружению Великого Сибирского пути (Транссиба), возглавляет комитет по борьбе с голодом в 1891—1892 годах, принимает участие в заседаниях Государственного совета и Комитета министров[162], и хотя из-за своей внезапной кончины Александр III не сумел полностью завершить подготовку сына к престолу, новый император сумел достаточно быстро войти в курс дел.
Профессиональная подготовка правителя не делает его гениальным управленцем, но позволяет не совершать элементарных ошибок, вызванных некомпетентностью, так как правитель точно знает, что именно нельзя делать.
Профессиональная подготовка, полученная государем, позволяет ему гораздо более компетентно и ответственно подходить к подбору кандидатов на высшие государственные посты, чем избирателю или депутату. Обратившись к российской истории, мы видим целую плеяду выдающихся государственных деятелей, привлеченных монархами к управлению государством, — Борис Годунов, Афанасий Ордин-Нащокин, Г.А. Потемкин-Таврический, М.М. Сперанский, князь Горчаков, Петр Аркадьевич Столыпин… За почти столетие, прошедшее со времени падения монархии в России, сложно назвать хоть одну фигуру на высшем государственном посту, сравнимую по уровню с кем-нибудь из них.
В-третьих, само появление наследника престола религиозным сознанием, характерным для традиционного общества, воспринималось как проявление благодати Божией царскому дому и вместе с ним всей России. В манифесте государя императора Николая I, выпущенного по случаю рождения его внука, будущего Александра III, говорится: «Таковое Императорского нашего Дома приращение, ознаменованием благодати Божией, в утешение Нам ниспосланной»[163].
И, наконец, в-четвертых, получение власти по наследству устраняло сомнения самого самодержца в наличии у него права управлять страной и нести ответственность за нее.
«Мы не отняли ни у кого царства, но по Божию изволению и по благословению своих прародителей и родителей как родились на царстве, так и были воспитаны и выросли, и Божиим повелением воцарились, и взяли все родительским благословением, а не похитили чужое»[164], — писал о своем вхождении на трон первый русский царь Иван Грозный.
Противники монархии часто приводят следующий аргумент против наследственного механизма передачи власти, который является экстремальным случаем уже рассмотренного нами аргумента, — как быть, если наследник престола не то что не лучший, а вообще не способен быть правителем государства?
Однако если мы обратимся к истории нашей страны, то увидим, что этот аргумент носит надуманный и сугубо теоретический характер, ибо ни разу за всю историю российской монархии такой ситуации не возникало. Ни разу за период от Ивана III до Николая II на русском престоле не находился неспособный к правлению человек. Всякий раз находился тот или иной выход из ситуации. Такое нахождение выхода не является случайным — дело в том, что такая ситуация не может быть неожиданной, неспособность потенциального наследника управлять страной обозначается задолго до его вступления на престол, а значит, у государя всегда есть время тем или иным образом разрешить ситуацию.
Рассмотрим, как решалась эта проблема в российской империи конца XIX века. Закон о престолонаследии предусматривал возможность отречения наследника от престола в случае «неспособности к государственному управлению» при условии, что «за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола»[165]. Кем в таком случае он мог быть заменен? В конце позапрошлого столетия российская императорская фамилия насчитывала более 40 великих князей, каждый из которых в строгом соответствии с действовавшим тогда «Актом о престолонаследии» от 1797 года мог в установленном порядке занять российский престол. В случае пресечения мужской линии рода наследство передавалось по женской. Законодательство о престолонаследии было настолько хорошо продумано, что даже сейчас, через 90 лет после гибели последнего государя, есть возможность установить законных наследников российского престола.
Штрихи к портрету последнего царя
Каким же монархом был Николай Александрович? Для начала рассмотрим версию, будто бы государь взошел на престол слишком молодым и неопытным человеком. В 1894 году Николаю исполнилось 26 лет. Много это или мало? Рассмотрим возраст вхождения на престол русских государей XIX века:
Александр I — 24 года,
Николай I — 29 лет,
Александр II — 27 лет,
Александр III — 36 лет.
Таким образом, возраст Николая Александровича не был каким-то исключением. Молодым государь казался на фоне своего отца, который пробыл в статусе наследника престола 18 лет, что, как мы видим, было скорее исключением, нежели правилом. Николай II получил обычную для наследника престола подготовку, его образование специализировалось в двух сферах — юридической и военной. Важно отметить, что в отличие от своего отца Николай с раннего детства знал, что именно ему уготовано стать русским царем, и готовил себя к этой роли.
Император Николай II на линкоре «Петропавловск». 1915 год
Основными чертами характера государя были:
— религиозность и глубокое нравственное чувство. Государь был глубоко верующим человеком, чем разительно отличался от многих представителей элиты своего времени, для которых религия стала просто формальностью;
— сильная воля. Николай умел настаивать на принятом им решении и проводить его в жизнь невзирая на внешнее давление;
— деликатность и мягкость в общении, что многими понималось как слабость. Особенно эта черта характера проявлялась на фоне несколько резкого, иногда грубоватого нрава Александра III, с которым Николая не могли не сравнивать;
— доверие к людям, а точнее, стремление дать каждому шанс проявить себя. Государь старался максимально широко использовать потенциал всех политических и социальных групп на благо России. Именно этим объясняется, к примеру, разрешение царя на создание ВПК и земских союзов в годы Первой мировой войны (см. подробнее во 2-й главе);
Государь император Николай II в походной солдатской форме русской армии. 1911 год
— стремление досконально разбираться в рассматриваемых вопросах, по возможности — проверять все самому. Так, когда в 1911 году решался вопрос о новой полевой форме русской армии, то государь изволил лично надеть на себя весь комплект снаряжения рядового солдата и в таком виде совершил пеший марш-бросок протяженностью порядка 30 верст в летнюю крымскую жару;
— скромность и умеренность в жизни. Государь не любил помпезности, пышности, громких слов и жестов. Для него всегда было важнее сделать, нежели сказать о сделанном, решить вопрос, чем объяснить решение.
Этот набор качеств обусловил достоинства и недостатки Николая II как правителя России. К выполнению своих обязанностей он подходил с чувством большой ответственности за свои решения и развитым чувством долга перед страной. На станицах этой книги приведено немало примеров того, чего добилась Российская империя под скипетром последнего государя, — развитие образования и здравоохранения, индустриальный и аграрный подъем, возросший вес на мировой арене и невиданный до той поры рост населения. Если бы царствование Николая II не окончилось столь трагически, то он, несомненно, вошел бы в историю России как один из наиболее великих ее правителей. Но история не знает сослагательного наклонения…
Скажем несколько слов и о недостатках государя. Главным из них было отсутствие публичности, того, что современные политологи называют словом «харизма». У Николая II значительно лучше получалось править, чем выполнять роль живого символа власти империи. Опять же это было особенно заметно по контрасту с его отцом, который при всей своей простоте и скромности был ярким харизма- тиком.
Этот недостаток сыграл важную роль в развитии ситуации в стране. Чтобы понять его значение, необходимо ознакомиться с отзывами о государе, которые оставили нам современники. Они четко делятся на две группы — те, кто имел честь общаться с государем в течение сколько-нибудь продолжительного времени, были буквально очарованы его умом, характером, силой воли. Но те из современников, кто не был знаком с царем, по большей части пишут о его недостатках (в основном — придуманных), слабоволии, подверженности чужому влиянию. Отсутствие позитивного образа государя способствовало распространению клеветы на него, что подрывало прочность государственной власти.
Был ли Николай II в своей деятельности подвержен влияниям извне? В советское время постоянно озвучивался старый тезис революционной пропаганды о том, что царь был не самостоятельной фигурой, а лишь игрушкой в руках «придворной камарильи», тут же упоминался и Распутин…
Непредвзятый анализ политики и кадровых решений Николая II показывает, что государь все годы своего правления проводил единую политическую линию (свою собственную, разумеется), изменения в которую вносились под воздействием внешних обстоятельств, но никак не влияния на личность царя. Опубликованная в последние годы переписка государя с императрицей позволяет современным исследователям окончательно закрыть вопрос и о Распутине. В своем исследовании А.Н. Боханов на конкретных примерах доказал отсутствие связи между кадровыми решениями государя в годы Первой мировой войны и «советами нашего друга». Для оценки степени «влияния» Распутина приведем лишь один пример: летом 1915 года Распутин обратился к императрице с просьбой посодействовать ему в следующем вопросе — его сына Дмитрия должны были вот-вот призвать в армию, и «друг Григорий» умолял государыню помочь ему избежать призыва. Просьба была доведена до сведения государя, но тот ее просто проигнорировал, так как, в понимании Николая II, уклонение от воинской службы в момент, когда отечество в опасности, было весьма низким и недостойным поступком. Через некоторое время Распутин изменил свою просьбу. Теперь он просил призвать сына и определить в воинскую часть, расквартированную в Царском Селе, подальше от фронта, но и на этот раз не преуспел. Его сын Дмитрий был призван на общих основаниях и направлен на службу в санитарный поезд[166]. Таким образом, «всесильный временщик» не мог решить в выгодном для себя аспекте вопрос о судьбе своего сына, не то что «вершить судьбы империи».
И в начале XX века, и сейчас у многих возникает вопрос, почему же государь не прогнал Распутина, когда репутация того сильно испортилась. На этот вопрос ответил сам Николай II: «Сегодня требуют удалить Распутина, а завтра — еще кого-нибудь потребуют, повод всегда найдется». Требования удалить от двора Распутина государь воспринимал как попытку общественного мнения вмешаться в личные дела царской семьи и отнюдь не собирался поддаваться влиянию извне.
Виноват ли государь в революции?
Необходимо рассмотреть и еще один важный вопрос, который часто всплывает в публицистических и даже некоторых исторических трудах: вопрос о личной ответственности государя императора за гибель империи. Не будем вдаваться в поток клеветы и гнусностей, который распространяли о Николае II в революционные годы и продолжают распространять до настоящего времени. Причины его понятны — дискредитация государя был необходима революционерам как оправдание собственной деятельности, а не- удачникам-февралистам — для оправдания собственного бессилия.
Несостоятельность всех обвинений в адрес государя доказали… сами революционеры. 4 марта 1917 года (то есть сразу после ареста государя) была учреждена Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных действий бывших министров и прочих высших должностных лиц. В нее вошли юристы и общественные деятели кадетско-эсеровской ориентации, задача которых состояла в выявлении и выяснении закулисной стороны свергнутого режима. Непосредственным инициатором и «патроном» всего начинания был А.Ф. Керенский, занявший пост министра юстиции в первом составе Временного правительства, а руководителем комиссии являлся присяжный поверенный из Москвы Н.К. Муравьев, выступавший до революции защитником по политическим процессам[167].
Обладая самыми широкими полномочиями, ЧСК собрала огромный документальный материал, полученный из различных центральных ведомств и от отдельных лиц, так или иначе причастных к выработке и осуществлению государственного курса в период монархии.
Работа комиссии, которая должна была завершиться судом над государем и его министрами, окончилась грандиозным провалом. Несмотря на широчайшие полномочия следователей и их революционное рвение, каких-либо доказательств «измены» или нарушения законов империи ее членам добыть не удалось. Более того, не смогли чрезвычайные следователи и найти грубых политических и управленческих ошибок в деятельности Николая II.
Один из членов комиссии вспоминал:
«Не скрою, что, входя в состав Следственной комиссии, я сам находился под влиянием слухов, захвативших всех, и был предубежден против личности Государя. Утверждаю, однако, что не я один, на основании изучения матеръялов, пришел к совершенно противоположным выводам. Еврей, социалист- революционер, присяжный поверенный, которому было поручено Муравьевым обследование деятельности царя, после нескольких недель работы с недоумением и тревогой в голосе сказал мне: «Что мне делать, я начинаю любить царя»[168].
Таким образом, и арест государя, и последующая расправа с ним были не более чем актами беззакония. Летом 2006 года Генеральная прокуратура Российской Федерации выпустила заявление, в котором, отвечая на безосновательные требования о реабилитации государя, отметила:«В Генпрокуратуре РФ ни на секунду не сомневаются в том, что в отношении императора Николая II, членов его семьи и ближайшего окружения была учинена кровавая расправа и произвол. Если бы у органов прокуратуры были хоть малейшие правовые основания для обращения в суд, то это было бы сделано давным-давно». Официальный представитель Генпрокуратуры РФ Наталия Вишнякова напомнила, что Генпрокуратурой РФ 19 августа 1993 года было возбуждено и расследовалось уголовное дело № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 годов».
«В рамках именно этого уголовного дела, возбужденного по п. «з» ст. 102 УК РСФСР (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах двух и более лиц), были установлены убийцы императора Николая II, членов его семьи и ближайшего окружения. Конкретных лиц, которые без суда и следствия расправились с царской семьей, давно нет в живых, и поэтому следствие по данному делу было прекращено».
Итак, с точки зрения современной юстиции нет никаких оснований возлагать ответственность за произошедшее в стране лично на Николая II.
Но юридическая ответственность — это еще не все. Отдельные современные публицисты и историки, некоторые из которых относят себя к монархистам, возлагают на Николая II ответственность политическую. Мол, государь не справился с управлением, проявил слабоволие, не поставил на место заговорщиков и изменников, а «слабовольно сдался» на милость победителей. Высказываются абсурдные предположения, что если бы государь арестовал в своем салон-вагоне изменников Рузского, Шульгина и т.д., прояви он больше мужества, империя была бы спасена.
На эти обвинения необходимо дать два ответа. Первый с точки зрения исторической науки. И для начала приведем свидетельство с неожиданной стороны. Предоставим слово члену ЦК ВКП(б), известному советскому писателю и политическому деятелю 30-х годов Михаилу Кольцову. Подробно анализируя обстоятельства отречения государя, он пишет:
«Целый ряд генералов, сановников, придворных, — почти все в своих зарубежных воспоминаниях рисуют яркие картины своего героизма, верноподданнического упорства в отстаивании династии. Все это, по их словам, разбилось о мягкую «христианскую» уступчивость царя, его непротивление и мирный характер.
Конечно, это историческая ложь, нуждающаяся в разоблачении. Достаточно даже беглого знакомства с генеральскими мемуарами, чтобы разглядеть толстые белые нитки, которыми они шиты. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал царя один царь.
Не он погубил, его погубили»[169].
Фактически профессиональный революционер повторил слова государя, записанные им в дневнике сразу после отречения: «Кругом измена, трусость и обман».
Иные публицисты скажут — а кто виноват в распространении этой самой измены, как не сам государь? Конечно, государь за все в ответе, но вот тут мы должны вспомнить о важнейшем принципе монархической государственности — государь несет ответственность только перед Богом.
В этом и заключается второй ответ критикам Николая II. Обычно мы не можем вопрошать Господа о том, как он оценил деяния того или иного человека на земле, но в отдельных случаях по милости Господней мы можем об этом узнать.
В 2000 году Архиерейский собор Русской православной церкви причислил государя императора Николая II и его семью к лику святых. Так Господь разъяснил нам, что последний царь выполнил свой долг перед ним до конца и что не на нем лежит вина за революцию и крушение царства совести. Он сделал все, что мог, чтобы спасти Россию.
(скачать fb2) — Александр Азизович Музафаров
