Почему Япония, признанный лидер технического прогресса, похоже, обречена? Потому что боится ошибиться, считают экономисты. Хотя, с другой стороны (к примеру, с американской), рискованные инвестиции рождают «пузыри», которые в девяти из десяти случаев лопнут, если будут выставлены на IPO. В наступившем 2018 году две эти стратегии продолжат мировое состязание на живучесть.
Для начала примем новую классификацию частных бизнес-проектов, предложенную западными аналитиками: «единорогами» (unicorn) они стали называть новые компании, оценивающие себя более чем на один миллиард долларов. Стоимость «десятирогих» (decacorn), соответственно, оценивается суммой выше 10 миллиардов. «Сторогие» (hectocorn) – свыше 100 миллиардов долларов, и таковых пока в наличии не наблюдается. К примеру, крупнейший в мире новый бизнес, ставший «десятирогим» в прошлом году, –международная транспортная компания Uber (возникший в 2009 году в Сан-Франциске сервис по онлайн-вызову такси). В декабре 2017 года эта компания стоила 68 миллиардов долларов, она раскинула свои офисы на 22 страны мира, включая Россию, и забралась даже в Африку.
Как сообщает Asia Nikkei, в мире на сегодня 220 «единорогов» общей стоимостью 763 миллиарда долларов, не прошедших IPO и не ставших публичными (не зарегистрированных на биржах). Их число быстро растёт, но только единицы из них – Uber, Xiaomi, Airbnb, Palantir, Dropbox и Pinterest. Snap, Inc. (17 за весь прошлый год) – рискнули стать публичными компаниями, разместив акции на биржах. Ответ на вопрос, почему они отказывают себе в удовольствии многократно умножить собственную стоимость, знает известный американский финансист Билл Гарлей (Bill Gurley), два года назад предсказавший, что «единороги» – это рискованные пузыри, которые в конце концов лопнут и тогда станет понятно, что это «мёртвые единороги». Похоже, сами «единороги» это тоже понимают.
«Я думаю, мы увидим большое число «единорогов», которые побоялись выйти на публичный рынок (через IPO)… Не стали прибыльными. Не поняли выгоды общей экономики и в результате подорвали стоимость своих акций», – говорил Билл Гарлей и два месяца назад. Он сам инвестировал шесть лет назад в Uber и NextDoor и уверен, что «стоимость частных компаний-«единорогов» не более чем «липа», это всё на бумаге, это миф… И если мы пойдём дальше этим путём, то это обернется большими потерями». Покупатели акций это тоже понимают.
Между тем Asia Nikkei подсчитала, что из 220 «единорогов» 59 появились в Китае и доминируют в Азии. 10 «единорогов» дала Индия. А вот традиционный лидер в новых технологиях Япония – всего одну: токийскую Mercari, которая управляет ставшим ультрамодным виртуальным «блошиным рынком», продающим товары second hand.
На первый взгляд, удивляться нечему: японцы не хотят рисковать, вкладываясь в едва родившиеся проекты. Однако кто устоит перед примером китайской Didi Chuxing Technology, начинавшей с аренды велосипедов в 2012 году, а теперь перевозящей в год более 450 миллионов пассажиров в 400 городах Китая и принимающей заказы через специальное приложение в смартфонах? На эту компанию сейчас работает более 7 тысяч человек, 40 процентов из которых – женщины. Стоимость компании оценивается в 50 миллиардов долларов при сотне инвесторов, вложившихся в её IPO. В мае прошлого года Didi Chuxing Technology начала внедрять английскую версию своего сервиса, чтобы сделать его доступным по всему миру, и вкладывается в разработку автономно двигающихся автомобилей и искусственного интеллекта, нанимая исследователей и не жалея средств.
Примеры того, как частная инициатива может становиться глобальным бизнесом, заставляют «кипеть» Силиконовую долину в Калифорнии, которая поставляет львиную долю «единорогов». А Японии на этом поле в упор не видать. И не только потому, что японцы слишком всерьез принимают утверждение Билла Гарлея о том, что Силиконовая долина и сверхприбыльный венчурный капитал, финансирующий новый бизнес в расчёте на его бурный рост, «вошли в мир спекулятивный и неустойчивый», а значит высокорискованный. Туда же вошла и Азия с её 40 процентами «единорогов». А Япония – не спешит. Asia Nikkei находит тому несколько причин. Первая – в Японии не хватает крупных финансовых компаний, готовых инвестировать внутри страны, когда есть финансовые рынки Европы и США. Вторая – новые бизнесы здесь ориентированы на местный рынок, который достаточно ограничен или даже сужается из-за уменьшения населения. А главное – нехватка предпринимателей и талантливых управленцев в высокотехнологичном секторе экономики, что не позволяет создавать бизнесы уровня «единорогов». Это последнее обстоятельство специфически японское: «Наиболее талантливые и образованные хотят работать в больших корпорациях вроде Mitsubishi group, All Nippon Airways, Toyota Motor, Mizuho Financial Group или Sony, хотя и они вследствие того, что технологии изменяют бизнес, уже не могут гарантировать новичкам процветающее будущее… Большинство молодых людей не решается участвовать в новых бизнес-проектах. В Японии существует система поощрений, которая награждает тех, кто делает меньше ошибок. Это все еще остаётся стандартом в большинстве организаций. Поэтому среди японцев не поощряется риск».
Если угодно, это можно назвать инерцией мышления, которая, говорят, свойственна и России. Впрочем, если идти вперёд по-американски – значит смиряться с тем, что из профинансированных вами 220 проектов останутся в живых лишь 17… Однако и следовать примеру крупнейшего японского инвестора Soft Bank Vision Fund, который готов инвестировать в технологические стартапы, но не в Японии, а в США около 50 миллиардов долларов и создаёт там, за океаном, 50 тысяч рабочих мест, чтобы к 2030 году стать «сторогим» (hectocorn), – разве не ошибка? Или всё зависит от того, что тебе ближе – прибыль или родная Япония?
Чтобы избежать и той и другой ошибки, считает Asia Nikkei, государство должно играть лидирующую роль в предоставлении финансов и поощрении больших компаний к кооперации для поддержки инновационных проектов, если сами компании не готовы делать это добровольно.
ЕЛЕНА ПУСТОВОЙТОВА
