В националистическом угаре

События, происходящие сегодня на Украине, в значительной мере воскрешают «духи прошлого» и заставляют вновь обратиться к историческим фактам и документам, которых, благодаря открывшимся в 90-х годах архивам, стало значительно больше. Эти документы позволяют более правдиво и беспристрастно взглянуть на события прошлого, которое может быть учителем будущего.

Идея украинской независимости и борьба за «самостийную Украину» имеют давние корни. Всем известно противостояние Петра Великого и гетмана Мазепы или противостояние запорожских казаков и Екатерины Великой. Но особенно резко эта борьба активизировалась после 1917 года, когда на обломках Российской империи пышным цветом расцвели националистические движения, загнанные до этого в подполье царским режимом. Получив долгожданную свободу от «интернациональных» большевиков, националисты отнюдь не поспешили к ним в объятья, а, наоборот, решили воспользоваться моментом, чтобы как можно быстрее и дальше отойти от ненавистного русского Центра. Не последнюю роль здесь играли также идеологические соображения и внешнее влияние.

]]>
Большевики, вынужденные бороться за единство вновь создаваемого государства, повели с националистами решительную борьбу, но получили в ответ не менее решительный отпор. Тем не менее украинские регулярные националистические формирования Петлюры были разгромлены, хотя еще долгое время банды под разного рода, в том числе и националистическими, лозунгами, колесили по степям Украины, сея смерть и разорение.



Впрочем, основные силы националистов ушли на Украине в подполье. Наиболее мощной, непримиримой, опытной и изощренной в методах действий стала военно-политическая организация радикальных украинских националистов. Созданная еще в конце 20-х годов, она преследовала единственную цель – достижение любыми способами независимости Украины. При этом движение украинских националистов поддерживалось Украинской Автокефальной Православной Церковью (УАПЦ), возникшей в 1919 году по инициативе протоиерея Василия Липковского. Эта Церковь дробилась вплоть до 30-х годов, когда советская власть полностью уничтожила ее «осколки». В то время существовали УАПЦ Харькова, Церковь Лубен и так далее.

Особенно радикальный характер украинский национализм носил в западно-украинских областях, которые на протяжении более пяти веков попеременно находились под фактическим диктатом Венгрии, Польши, Австрии, Румынии и Германии. Здесь, с центром в Галичине, преобладало влияние грекокатолической церкви. Уже поэтому присоединение этих земель накануне Великой Отечественной войны к Советскому Союзу воспринималось значительной частью местного населения в немалой степени под влиянием религиозной пропаганды как очередная смена одного оккупационного режима другим. Сталинская «политика колхозов» натолкнулась на традиционно сильное на Западной Украине чувство собственности и самодостаточности (хуторское хозяйство). Так что не случайно, что именно тогда здесь активизировались украинское и белорусское националистические подполья, а также польские националисты.



После раздела Польши по пакту Молотова–Риббентропа активно начало действовать польское вооруженное подполье – «Союз вооруженной борьбы» (СВБ, командующий – «Грот» – Ровецкий). Оно было активным до лета 1940 года. К декабрю 1939 года СВБ распространил свою деятельность на Львовский и Белостокский районы. При военном командовании СВБ функционировали также подпольные политические консультативные комитеты польских буржуазных и мелкобуржуазных партий. Командование СВБ, находившееся во Франции, предписывало совершать акты террора и диверсий, особенно на транспорте, линиях связи, складах горючего, вести работу по дезорганизации и деморализации административных органов, создавать препятствия для мобилизации призывников в Красную армию. Велся сбор разведданных, передававшихся через английских и японских дипломатов.

Москва отвечала на активизацию националистов жесткими репрессиями. Так, по имеющимся сведениям, с территорий Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939–1940 и в 1941–1951 годах было выселено в отдаленные районы СССР более 10% местного населения. Это вызывало протесты населения, создавались вооруженные отряды, которые уходили в леса и горы.

С другой стороны, «зловещий» НКВД обеспечивал защиту польского населения от нападений со стороны украинских националистов, которые всегда грешили террором против поляков. Недаром один из их лидеров, Роман Шухевич (будущий командир батальон «Нахтигаль» и один из руководителей УПА), до войны был арестован и осужден польским судом за террор вместе со своим товарищем Степаном Бандерой, который также впоследствии руководил УПА. Приходилось защищать и принявших советскую власть украинских активистов (а таких было немало), против которых было направлено острие националистического террора. Свидетельством тому – документы с леденящими душу подробностями изощренной жестокости, с которой бандеровцы расправлялись со своими жертвами.



Украинское националистическое подполье оказалось подлинной находкой для немецких спецслужб, которые в конце 1940 – начале 1941 года активно готовили нападение Германии на СССР. Украинские националисты начали действовать под непосредственным руководством немецкого абвера, в частности в составе батальона с поэтичным названием «Нахтигаль» («Соловей»).

18 июня 1941 года одетые в форму гитлеровского вермахта с единственной отметкой – небольшой сине-желтой ленточкой на погонах – «нахтигалевцы» были переброшены к советской границе. Там на кресте и Евангелии они поклялись в «верности до крови» фюреру.

Уже 30 июня вслед за фашистскими солдатами они вошли во Львов. Вот тут-то и всплыли «черные списки». Адреса приговоренных были уточнены с помощью телефонного справочника, а затем к «делу» приступил «Нахтигаль». Боевики начали объезжать улицы города, выискивали свои жертвы и тащили их на казнь. Ни в чем не повинных людей десятками расстреливали, вешали, закапывали живьем в землю на Вулецкой горе. Среди львовских жертв был ректор Львовского университета Роман Ремской, бывший премьер-министр Польши, профессор, почетный член многих академий мира Казимир Бартель и многие другие. Немецкое командование намеренно оставило националистам Львов на семь дней, чтобы дистанцироваться от зверств «Нахтигаля».

После вторжения в Советский Союз и оккупации Украины националистические настроения части украинского населения были поставлены на службу новой власти. В частности, был организован набор в национальные военные формирования, которые действовали под эгидой СС. В 1942–1944 годах на территории Украины против партизан действовал украинский Легион самообороны (до мая 1944 года – корпус), численностью до 180 тыс. человек, прекративший свое существование осенью 1944 года. До ноября 1944 года просуществовала и украинская полиция, расформированная приказом руководителя СС и полиции рейхскомиссариата Украины Ханса Адольфа Прютцмана. Часть украинских полицейских пополнила ряды 14-й («Галичина») и 30-й немецких дивизий СС, а 10 тыс. украинцев вошли в 1943 году в состав частей СС «Мертвая голова», охранявших концлагеря.

С помощью немецких властей в апреле 1943 года в Силезии из украинцев была сформирована 14-я дивизия войск СС «Галичина» (1-я галицийская), насчитывавшая около 20 тыс. человек и воевавшая весной 1944 года в Карпатах с партизанами. Затем она была включена в состав 13-го армейского корпуса, попавшего в июле 1944 года в окружение в районе Западного Буга, когда из 18 тыс. в строю остались только 3 тыс. человек. В августе 1944 года отдельные части дивизии участвовали в подавлении словацкого национального восстания, а зимой–весной 1945 года на их базе была сформирована 1-я дивизия УНА под командованием Павло Шандрука. До конца войны она действовала в Северной Югославии против партизан Иосипа Тито.

В 1944 году вместе с немецкими войсками отступила и набранная из украинцев полицейская бригада «Зиглинг», названная так по фамилии командира. Из нее была сформирована 30-я дивизия СС «Вайсрутения» (в немецких документах и в литературе именуется либо «1-я белорусская», либо «2-я русская»), которая в августе 1944 года приняла участие в подавлении французского движения сопротивления в районе Бельфора. В ноябре того же года дивизия была выведена в Германию и расформирована. Ее личный состав пополнил ряды формируемой власовской Русской освободительной армии и немецких 25-й и 38-й дивизий СС.



В период оккупации Украины немецкое командование умело воспользовалось и попыталось обратить мощный националистическо-религиозный потенциал Организации украинских националистов (ОУН) против советской власти и Красной армии. Именно с участием и помощью немцев эта политическая организация создала в 1942 году свою военную структуру, сформировав Украинскую повстанческую армию (УПА) и Украинскую народно-революционную армию (УНРА). 30 июня 1941 года во Львове было создано украинское правительство во главе со Стецько.

Однако воссоздание государственности Украины не входило в планы Германии, и правительство Стецько вскоре было разогнано оккупационными властями. После этого примерно с весны 1942 года начался постепенный отход ОУН от сотрудничества с немцами. Ее руководство развернуло борьбу против обоих врагов – Советского Союза и Германии.

Пропаганда сделала свое дело. Люди, замаравшие руки кровью собственного народа, стали героями и борцами за свободу.

Руководство ОУН и УПА, заявляя, что их «освободительное движение направлено как против сталинского СССР, так и против гитлеровской «новой Европы», осудило тех украинцев, которые сотрудничали с гитлеровцами (сторонников Андрея Мельника, солдат дивизии «Галичина», батальонов «Нахтигаль», «Ролланд», бульбовцев на Волыни и власовцев). Зачастую они переходили и к открытым действиям. Например, в феврале 1943 года части УПА разоружили жандармский гарнизон в городе Владимирец, а весной 1944 года имели столкновения с 14-й дивизией СС «Галичина». В феврале 1944 года эсэсовцы в связи с этим даже были вынуждены вести с командованием УПА мирные переговоры.

Командование УПА и священники, находившиеся в их рядах, внушали как своим подчиненным, так и населению, что их армия сражается против любых врагов украинской независимости и равномерно распределяет свои удары между ними. Однако в целом является документально доказанным, что в период немецкой оккупации главной задачей УПА все-таки была борьба с советским партизанским и антифашистским подпольем, которые ассоциировались с «ненавистной Московией».



После изгнания немцев накопленный «боевой» опыт и вооружение, созданная за этот период четкая организационная структура, внедренная агентура, в том числе среди духовенства, позволили оуновцам практически без паузы развернуть диверсионно-боевую деятельность против советских войск и органов власти. Движение оуновцев, которое возглавил предусмотрительно выпущенный немцами из концлагеря Степан Бандера, охватило Львовскую, Ивано-Франковскую и Тернопольскую области. Несколько особняком стояла Волынская область.

Только с февраля 1944-го по конец 1945-го боевики УПА совершили более 6600 диверсионно-террористических актов. В этот период все их действия отличались большим масштабом, открытостью, решительностью, исключительной жестокостью и кровавостью, что влекло за собой проведение против них массированных чекистско-войсковых операций, которые наносили повстанчеству ощутимые потери.

Только на территории Львовского военного округа с октября 1944 года по март 1945-го силами войск НКВД при содействии соединений и частей Красной армии против националистических формирований было проведено свыше 150 операций с участием в них до 16 тыс. человек. В результате были уничтожены 1199 боевиков, ранены 135 человек, взято в плен 1526 человек и 374 человека явились с повинной. При этом советские войска потеряли убитыми 45 и ранеными 70 человек.

После военных поражений и дезорганизации УПА, насчитывавшая в 1944 году до 100 тыс. человек, была вынуждена отказаться от практики сосредоточенных ударов, схожих с действиями противостоящих им советских войск, и в 1946–1948 годах перейти к сугубо партизанской тактике и полуавтономным действиям мелкими группами. И если на первом этапе войскам приходилось вести бои с отрядами численностью до 500–600 человек, то в последующие годы численность действовавших отрядов украинских националистов постоянно сокращалась и редко превышала 30–50 человек.



Стремясь вырвать из-под ног повстанцев идеологическую почву в виде их религиозной поддержки со стороны римско-католической церкви, Москва с марта 1946 года повела против нее открытую борьбу. Ее цель состояла в принуждении униатского духовенства к переходу в православие. В свою очередь, для привлечения православных в западных областях СССР правительство пошло им на ряд уступок.

Униатскому епископату предложили самоликвидироваться. Развернулась широкая агитация за переход грекокатоликов в Русскую православную церковь (РПЦ). В результате ее проведения, а также принятия репрессивных мер в отношении «непокорных» к весне 1946 года 997 из 1270 униатских священников Западной Украины подписали заявления о присоединении к инициативной группе. 8–10 марта на Львовском соборе грекокатолического духовенства и мирян они решили воссоединиться с православной церковью и упразднить Брестскую унию 1596 года.

«Самоликвидацию» униатской церкви тогда контролировал первый секретарь ЦК КП (б)У Никита Хрущев, который на все шаги запрашивал санкции Сталина. Львовский собор нанес ощутимый удар по Ватикану. Далее Москва продолжила борьбу за окончательную ликвидацию униатской церкви в СССР. В августе 1949 года в мукачевском Успенском монастыре закарпатские грекокатолики приняли решение о ликвидации Ужгородской унии 1649 года.



Всего из 590 униатских священников и монахов, отказавшихся от перехода в православие, были арестованы 344 человека. В результате около 3 тыс. приходов (по другим данным, около 4 тыс.) влилось в Русскую православную церковь, 230 невоссоединившихся было ликвидировано, закрыто 48 грекокатолических монастырей.

Предпринятые советским правительством репрессии в отношении униатов серьезно подорвали влияние католицизма на местное население и повстанцев в западных областях Украины. Вместе с тем эти же меры серьезно дискредитировали процесс воссоединения церквей, а ведь среди верующих Западной Украины традиционно существовала сильная тяга к православию. Вмешательство государственных органов в церковные дела лишь оттолкнуло часть униатского населения от православия и заставило грекокатолическую церковь перейти на нелегальное положение, придав ей ореол «мученичества». В результате ряды повстанцев еще теснее сплотились под флагом «борьбы с москалями» и пополнились новыми бойцами. В целом проблема оказалась не столько решенной, сколько загнанной вглубь, что и показали последующие события (сначала «перестроечных» 1980–1990-х годов, затем все последующие вплоть до нынешних) на Украине, когда возбужденные толпы громили православные храмы на Западной Украине.

Меры по ликвидации униатов вызвали ожесточение националистов из отрядов УПА. В ответ на усиление влияния Центра и Русской православной церкви они переходили к террору в отношении православного населения и священников. Именно это ожесточение, а также ореол «мучеников» и «гонимых» объясняет столь длительное сопротивление оуновцев (последний их схрон был ликвидирован только в 1962 году), которые пользовались поддержкой со стороны западноукраинской эмиграции и ставшей подпольной грекокатолической церкви. Ее вероучение выступало своеобразной идеологической базой украинского национализма, ликвидировать которую Москве так и не удалось.



Отряды оуновцев активно действовали и в смежных с Украиной белорусских, молдавских и даже польских областях, где совершали диверсии и теракты против населения, лояльного новой власти, и против военнослужащих Красной армии. Так, по воспоминаниям бывшего советского военного разведчика генерал-майора Виталия Никольского, в Польше с 1945 года оуновцы в союзе с католической церковью, отрядами Армии Крайовой и при поддержке националистической организации «Звендек вальки збройной» («Союз вооруженной борьбы») открыто боролись с новым правительством и «русскими оккупантами». Неоднократно они нападали на советские воинские подразделения и гарнизоны Войска Польского, где командные должности занимали советские офицеры. Были случаи, когда целые польские части уходили с оружием к «лесным братьям», а командиры Красной армии попадали под военный трибунал. Только по амнистии правительства 1946 года из лесов вышли и подверглись регистрации свыше 60 тыс. «вооруженных боевиков», было вывезено несколько батарей полевых орудий, сотни минометов. «Малая война» с националистами продолжалась до 1947 года и принесла много жертв. В их числе был погибший от рук украинских националистов при столкновении с ними в 1947 году бывший генерал-полковник Красной армии, заместитель главнокомандующего Войска Польского, участник войны в Испании Кароль Сверчевский.

Но самой ужасной и кровавой стала «акция» УПА против польского населения на Волыни в 1943 году, в ходе которой бандеровцы вновь продемонстрировали чудовищную изощренную жестокость, убив по некоторым весьма приблизительным подсчетам до 120 тыс. поляков – главным образом стариков, женщин и детей. Это вызвало ответную волну ненависти – во время Варшавского восстания, как свидетельствуют документы, уже польские повстанцы устроили самую настоящую охоту за лицами украинской национальности.

Оуновцы против мирных граждан

В послевоенные годы оуновцы фактически повернули оружие против мирных граждан. В 1946 году от их рук погибли свыше 2 тыс. человек, а в 1947-м – 1,5 тыс. человек. Всего за 1945–1953 годы на территории западных областей Украины повстанцами было совершено 14 424 диверсионно-террористических акта, а до 1956 года – около 14,5 тыс. вооруженных нападений.

За десять лет (1945–1955 годы) националистами было убито 17 тыс. советских граждан. Только в течение 1948–1955 годов погибли 329 председателей сельских советов, 231 председатель колхоза, 436 работников райкомов партии, служащих районных организаций, активистов и 50 священников. Всего же боевики УПА уничтожили от 30 до 40 тыс. человек (по другим данным, около 60 тыс.). В свою очередь, советские войска только в трех западных областях с августа 1944-го по 1950 год убили, пленили и задержали более 250 тыс. «членов националистических формирований и их пособников», в том числе ликвидировали 55 тыс. активных «бандеровцев».

Основную нагрузку по борьбе с националистическими формированиями несли внутренние войска, которые в 1941–1956 годах (без учета 1947–1949 годов, по которым обобщенных данных нет) провели 56 323 боевые операции и столкновения с боевиками, в результате чего последние потеряли 89 678 человек убитыми и ранеными. Потери внутренних войск убитыми и ранеными составили 8688 человек. Всего же в ходе ликвидации оуновского подполья после войны в Западной Украине погибли около 25 тыс. советских военнослужащих.

Начиная с 1947 года, как и в Прибалтике, по предложениям органов НКВД с территории Западной Украины началось выселение в отдаленные районы страны «главарей, активных участников националистических банд оуновцев и членов их семей». К концу 1949 года их число составило 100 310 человек. Как показал анализ архивных документов, всего из западных областей Советского Союза – Украины, Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии – в 1947–1952 годах были выселены 278 718 человек, часть из которых подверглась аресту. Среди них было немало членов националистических военных формирований.

Могло ли все быть по-другому?

И да, и нет. Националистическое движение на Украине имело в своей основе в первую очередь экономические и психологические корни. Сильно развитое чувство собственности, помноженное на крестьянский традиционализм и консерватизм. В этом смысле оно не было каким-то уникальным явлением. И дело здесь не в «злобных москалях». Существует определенная историческая закономерность: везде, где были хуторские или подобные им хозяйства, возникало мощное движение против новой власти и новых порядков: крестьянское восстание в Вандее во Франции в XVIII веке, националистическое движение в Ирландии в XVII–XX веках, казачьи восстания на Дону, Кубани, а также восстание Антонова на Тамбовщине в XX веке. Список можно продолжить.

Все могло бы быть по-другому при условии проведения властями более умной и гибкой политики, не зацикленной на идеологических догматах. Но этого-то как раз и не хватало.



Несмотря на репрессивную политику, Москва не могла справиться с украинским националистическим подпольем. Руководящие партийные и советские посты в республике стали занимать русские. Так же вел себя Центр и в прибалтийском регионе. Это усиливало позиции националистов. Кроме того, партийные органы стали вмешиваться в оперативную чекистскую работу по ликвидации националистических отрядов. Дело дошло, например, до того, что арестованных повстанцев стали допрашивать даже секретари обкомов и ЦК. Так, секретарь ЦК КП Украины Мельников вел «беседы» с содержавшимися в УМВД Львовской области членами центрального провода ОУН Охримовичем и краевого провода ОУН – Яремой.

После смерти Сталина возник вопрос о проведении новой политики в отношении националистических движений. 19 марта 1953 года Лаврентий Берия, назначенный на пост министра МВД, созвал крупное совещание. Его итогом стало снятие с должностей всех начальников УМВД областей Украины. По предложению руководства МВД, 26 мая 1953 года ЦК КПСС принял постановление «Вопросы западных областей Украинской ССР в докладной записке тов. Л.П. Берия в Президиум ЦК КПСС», а 2–4 июня того же года прошел пленум ЦК Компартии Украины с повесткой дня, соответствующей постановлению от 26 мая. В обсуждении этого вопроса принял участие и тогдашний министр внутренних дел Украины Павел Мешик. Были приняты решения по срочному исправлению дел в борьбе с националистическим движением, в том числе по устройству переселенцев из западных областей Украины.

Позже некоторые из них по решениям советского правительства возвратились на родину (после 1957 года – 65 тыс. человек). Но ничего не забыли и не простили. В 1980–1990-е годы они примкнули к демократическим движениям, которые с распадом СССР добились независимости и суверенитета для своих государств. А новые демократы, ничтоже сумняшеся, подняли их на щит как борцов за свободу, забыв о том, что за ними стоит кровавое прошлое борьбы со своим собственным народом. Так вот и возникло парадоксальное явление современности – киевская демократия с «эсэсовским душком», на которую, впрочем, старые и мудрые европейские демократии предпочитают смотреть сквозь пальцы. Нужны ресурсы, дешевая рабочая сила и геополитический оплот против Москвы.

Сегодня США также весьма озабочены развитием событий в Крыму, но здесь играет роль и фактор «потери лица». Причем помимо заявлений официальных лиц интересно отметить точку зрения ведущих американских политологов. Так, например, 2 марта директор программ по России и Евразии Центра стратегических и международных исследований Эндрю Кучинс в комментарии для CNN заявил: «Да, Крым, наверное, уже потерян. И хотя реальность такова, что многие американцы смогут пережить потерю Крыма для Украины, но любое последующее дробление ее территории могло бы стать катастрофой не столько для населения Украины, сколько для безопасности Европы и доверия к США как ее гаранту. Мы должны дать совершенно ясно понять, что российская интервенция в других регионах Украины является «красной линией», переход которой означает войну с вооруженными силами Украины и НАТО. ВМС США и НАТО должны быть развернуты в Черном море в непосредственной близости от побережья Украины. Вооруженные силы государств – членов НАТО тем временем должны быть переброшены ближе к границе с Украиной».

Вот так вот! Интересы населения Украины – это не главное. Главное – не давать спуску Москве. Политика, господа!

Мифы о Бандере

Как судили бандеровцев

Евроинтеграция на костях

Второй украинский национализм — интегральный

Кому служил Бандера?