Песня предсказала судьбу флагмана "Силистрия"

Боевой дух можно сломить еще задолго до поражения или победы. И хотя древние воины не подозревали о современных психологических методах, но они интуитивно выработали несколько эффективных приемов поднятия боевого духа. И в первую очередь это - песни: в них заранее подготавливают будущих и настоящих воинов к разным испытаниям: подвигам, поражениям, смерти, радости. В донском хуторе Мрыховском (его основал предположительно в 1600 году отставной генерал Мрыхов, земли ему пожаловали за ратные заслуги) живет удивительная женщина-собирательница боевых песен донских казаков - Ольга Васильевна Пономарева. Внучка хуторского атамана стала духовным - песенным атаманом. Мрыховский казачий народный хор был создан в 60-х годах и настолько гармоничен пел, что практически сразу же его пригласили дать несколько концертов в Таманской дивизии.

Ольга Васильевна без преувеличения - гордость не только маленького поселения, но и всей России. Она воспитала несколько поколений, в том числе и меня. Я помню она сама приходила к нам в школу и организовала там казачий детский хор, никогда не опаздывала на занятия, чутко прислушивалась к пению каждого ученика, разучивала с ними песни. А песен было много - они так и остались жить в моей душе и когда их слышишь, то отзвук детства и далеких времен соединяется воедино и дает неповторимое ощущение родной стороны. (Вот, пишу и слезы наворачиваются потому, что уже я давно не живу рядом с Ольгой Васильевной - судьба раскидала поколения мрыховцев по всем городам и странам, но они как-то находят друг друга и передают друг другу новые песни, услышанные от своего учителя).

В большинстве песен, что мы пели были зашифрованы истории о боевых подвигах прошедших лет. Больше всего вопросов вызывала походная песня "В 36-м годике маневры начались". Ольга Васильевна пела именно про 36-ой год. Тогда как общеизвестен вариант песни, отражающей войну с Польшей в 1793 году, за которую казачий Гатчинский полк впервые получил из рук Императрицы Екатерины Второй боевое знамя:

"В 93 м годике маневры начались
Там шли донцы походом, чтоб Вислу переплыть.
Ура! Ура! Ура! Донцы песню поют
Через речку Вислу на кониках плывут.
В квартеры становились над Вислою-рекой
У нас был командиром бригадный удалой.
Охотников нашлося всех тридцать человек
К тому ж и офицеры не ждали тот момент."

Оказывается, в 1736 году и в 1793 году было совершено практически два идентичных подвига: казаки также переплывали Вислу и захватывали в плен
польских офицеров.

Взрослые участники хора каждые субботу и воскресенье собирались на так называемые "спевки" (репетиции). Они проходили в Мрыховском сельском клубе. Все рассаживались на деревянных откидных скамейках. Первой начинала петь Ольга Васильевна. Причем большинство песен получали в исполнении хора своеобразную казачью аранжировку и казалось, что эти песни были написаны самими казаками. «Особенно хороши широко «распетые» протяжные донские мелодии, когда слог стиха выпевается не одним тоном, но целой попевкой, а часто и «разводом» – длинным звуковым узором подголоска. Тогда слово начинает жить новой, обогащенной жизнью», - указал Александр Листопадов в своем пятитомнике "Песни донского казачества" (издан в 1949 году, всего донской фольклорист собрал более 1200 песен).

О нелегких боевых буднях хор пел песню "По горам Карпатским" (о ней лишь известно, что ее создатель воевал на фронтах Первой мировой войны).

По горам Карпатским метелица вьётся,
Сильные морозы зимою трещат.
По горам Карпатским метелица вьётся,
Сильные морозы зимою трещат.
А мой милый чёрный, чёрный, чернобровый
С германцами бьётся за веру свою.

Ребята и девчонки тоже приходили на спевки. Но им разрешалось только слушать - их репетиции проходили отдельно. Особенно нравилась песня "Едут, едут по Берлину наши казаки". У этой песни, пожалуй, самая счастливая история, которая началась 9 мая 1945 года.

"Вдруг послышался цокот копыт, - рассказывает поэт Цезарь Солодарь, - мы увидели приближающуюся конную колонну... Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре сорок первого года. Не знаю, о чем подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами, - продолжает Цезарь Солодарь, - но можно было заметить, что на какие-то секунды ее внимание безраздельно поглотила конница. Четким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинуться вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке...".

По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки...
Распевает верховой:
"Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки..."

А вот легендарный припев подсказали поэту братья-композиторы Даниил и Дмитрий Покрассы - именно этот припев любили повторять по нескольку раз маленькие участники Мрыховского народного хора:

Казаки, казаки!
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.

А когда Ольга Васильевна начинала играть (песни не пели, а играли - казачий сленг) "Не для меня придет весна", перехватывало дыхание и становилось грустно и непонятно отчего хотелось плакать. Разве мог себе представить создатель песни в 1838 году офицер А.Молчанов, находясь в плавании на флагманском восьмидесяти четырех пушечном корабле Силистрия (его водоизмещение равнялось 3540 т., экипаж состоял из 175 человек, входил в состав Черноморского флота под командованием А.Б.Иванова), что его слова, положенные на музыку Николая Девитте будут жить вечно.

Возможно, стихи написанные в походе накануне Крымской войны стали пророческими не только для погибших солдат и офицеров во время Крымской войны, но и для самого корабля, который по приказу адмирала Петра Нахимова был затоплен вместе с шестью кораблями, чтобы наглухо закрыть проход в бухту неприятельским войскам.

А песня продолжала жить, немного изменяясь в зависимости от военно-политической обстановки. В 1945 году казаки уже пели иначе - "И для меня придет весна". Но главная фраза "Не для меня придет весна" все же осталась неизменной на протяжении веков потому, что в ней заключен особый печальный смысл предстоящих утрат, к которым нужно быть готовым и принимать их с честью:

Не для меня придет весна,
Не для меня песнь разольется,
И сердце радостно забьется
В восторге чувств не для меня.

Не для меня река, шумя,
Брега родные омывает,
Плеск кротких волн душу ласкает:
Она течет не для меня.

Не для меня в стране родной
Семья вкруг Пасхи соберется,
«Христос воскрес» - из уст польется,
День Пасхи, нет, не для меня.

Особая тайна для меня заключалась в песне "Хасбулат удалой, бедная сакля твоя", рассказывающая о несчастной судьбе Хасбулата (в других вариантах - Хас Булат), который состарившись, женился на молодой девушке, а потом убил ее кинжалом за неверность. Поражал именно этот кинжал - наши русские на такие зверства не способны. Эту историю описал в стихах Александр Аммосов, а удивительный музыкальный лад выстроила Ольга Агренева-Славянская.

Но Хасбулат - это реальный исторический персонаж - чеченский князь, который был женат на женщине по имени Ханза и был убит своим родственником в 1732 году, когда провел к селению русский отряд полковника Коха, находившегося под командованием генерал-лейтенанта графа Дугласа.

Самое любопытное, что ряд музыкальных критиков находят схожесть между этой песнью и гимном США, который появился намного позже.

А вот с песней "Пчелочка златая" совсем другие, радостные ассоциации. Хотя вся эта история могла закончиться печально.
В советское время уйти служить в армию и вернуться считалось особой честью. "Ой, да ты сыночек, принеси со службы ты хоть платочек" (тоже пели такую песню на проводах). И если сын по какой-то причине не служил, то на всю семью уже смотрели косо и парень очень долго не мог найти себе невесту. Возвращались из армии ребята уже совсем другие.

Я помню, как мы с сестрой-двойняшкой пошли к своей тете в гости, не спросив разрешения у родителей. Примерно половину пути мы прошли без всяких происшествий, а потом решили обойти огромную яму, выдолбленную КАМАзами (в 1980-х годах проселочные дороги были грунтовыми и если проходил дождь, пройти по ним было очень сложно). Местные жители делали обходные тропинки. Но мы по ним не пошли, а решили зайти справа, где, как нам казалось, была ровненькая поверхность - это была грязевая ловушка и наши маленькие девчоночьи сапожки тут же в ней застряли. Мы не могли двинуться - стояли и плакали. Мимо проехал верхом на коне дядька по прозвищу Лобор. Он остановился, посмотрел, спросил: "Что застряли?" - и поехал дальше. Как он потом объяснил нашим родителям - не хотел сходить с коня и пачкаться.
Мы снова остались одни.

И тут на одной из обходных тропинок показался человек в военной форме - это возвращался из армии Саша Калашников. Одетый в парадную сержантскую форму - аксельбант, погоны с красной окантовкой, весь в отличительных значках, он молча бросил сигарету и полез в своих сапогах с наглаженной "стрелкой" в жидкую спресованную грязь. Он бережно вытащил и поставил нас на твердую землю. И пошел домой.

Правда, дембельский его костюм был выпачкан. Но этого не заметили ни обрадованная мать, ни прибежавшая невеста. Вскорости была свадьба, где казаки распевали озорную песню на стихи Гавриила Державина:

"А пчёлочка златая, а что же ты жужжишь,
Жаль, жаль, жалко мне, что же ты жужжишь.
Любить ее можно, целовать нельзя.
Жаль, жаль, жалко мне, целовать нельзя.
Если поцелуешь, сразу и помрешь,
Жаль, жаль, жалко мне, сразу и помрёшь.
Я к губам прилипну, с ними и помру.
Жаль, жаль, жалко мне, с ними и помру.
Врёшь и не прилипнешь, врёшь и не помрёшь.
Жаль, жаль, жалко мне, врёшь и не помрёшь."

... Когда я приезжаю на родину, в хутор Мрыховский, мы приходим к Ольге Васильевне и поем - а рядом стоит моя дочь Татьяна и внимательно прислушивается к пока незнакомому для нее особому звучанию казачьих песен. Ольге Васильевне в этом году - 80 лет. Она держится бодро и по-прежнему собирает свой уже немногочисленый хор, несмотря на свои многочисленные болезни - ей сделали несколько операций уже в пожилом возрасте. Врачи удивлялись - она еще толком не отошла от общего наркоза, еле слышным голосом, шопотом, а потом все громче и громче начинала петь. Люди собирались возле ее палаты и слушали. Песни, которые пела Ольга Васильевна помогали всем больным.

День ее возвращения из больницы знали все жители потому, что поздно вечером, когда особенно слышно по округе разносятся боевые песни наших далеких предков, совершивших немало ратных и духовных подвигов.

Перечитывая свою статью, мысленно пела все песни - теперь я понимаю, что песни, имея за своими "плечами" глубокую военную историю, оказывают сильнейшее моральное воздействие. Это словами описать сложно.

Георгий Жуков о песнях сказал: "Вставай, страна огромная...", "Дороги", "Соловьи".. Это бессмертные песни... Потому что в них отразилась большая душа народа". (В.В. Кожинов «Россия век XX").

Казаки-разбойники

Гастроли на линии огня

Евровидение толерантности

"Прощание славянки"

Весеннее письмо