Вот
http://sankurort.ru/sanatorii-svetlogorska.html, которые помогут не ошибится в выборе места отдыха.
Евфимий Васильевич Путятин появился на свет в Санкт-Петербурге 20 ноября 1803 года в семье морского офицера. Василий Евфимьевич много лет плавал под началом адмиралов Карцева и Ушакова в Средиземном море. В отставку он вышел при Александре I в чине капитан-лейтенанта. Мать будущего дипломата, Елизавета Григорьевна, была дочерью генерал-майора, гражданского губернатора Киева и Гродно Григория Бухарина.
Детские годы мальчика еще не окончились, как его против желания в июле 1819 года определили гардемарином в Морской кадетский корпус. Согласно воспоминаниям однокашников Путятина, в подростковом возрасте Евфимий часто болел и рос хилым и набожным отроком. Известно, что он дал себе обет в случае выздоровления отправиться в монастырь. Однако с возрастом все недуги юноши прошли, очевидно, помогла матросская работа, свежий воздух и плавания на учебных судах. Путятин долго колебался, но потом отказался от пострижения в монахи.
Морской корпус окончить было непросто. Воспитанники при выпуске сдавали экзамены по двум десяткам предметов, исключая общеобразовательные. Чтобы осилить все премудрости морских наук, Евфимию пришлось проявить огромную старательность и трудолюбие. Стоит отметить, что Путятин превосходно владел английским — эти знания он приобрел еще до поступления в корпус в престижном пансионате Гибсона. Морской практикой воспитанников руководил князь Сергей Ширинский-Шихматов — лейтенант флота, академик и поэт. Как правило, учащиеся корпуса плавали лишь на пятачке Финского залива, однако гардемарину Путятину повезло. Ему предоставился случай отправиться на бриге «Феникс» в Швецию и Данию. Участие в этом походе также приняли гардемарины Дмитрий Завалишин, Павел Нахимов, Владимир Даль и Михаил Рейнеке.
На выпускном экзамене в 1822 году Евфимий Путятин показал лучший результат. Подобно большинству выпускников Морского корпуса, он не хотел оставаться у стен Кронштадта и желал повидать мир, внести свою лепту в открытие новых земель. Случай такой вскоре представился — вместе со своими друзьями Павлом Нахимовым и Александром Домашенко мичман Путятин был направлен на фрегат «Крейсер» служить под началом знаменитого мореплавателя Михаила Лазарева. Уже на корабле Евфимий Васильевич крепко сдружился с будущим декабристом, мичманом Завалишиным.
Экспедиция, продолжавшаяся три года, проходила по маршруту Кронштадт — Рио-де-Жанейро — мыс Доброй Надежды — Русская Америка — мыс Горн — Кронштадт. Плавание под командованием Лазарева, прозванного современниками «Первым моряком Европы», стало для молодого моряка отличной школой. Крутой и властный начальник, длительные переходы, трудности и лишения, тяжелые условия быта на корабле — все это закалило Евфимия Васильевича, приучив его быстро принимать важные решения и не падать духом в опасную минуту.
Любопытно, что на первых порах Михаил Петрович невзлюбил мичмана Путятина, полагая, что он появился на судне лишь благодаря высокой протекции. Несмотря на то, что молодой моряк тщательно исполнял свои обязанности, первые месяцы плавания самостоятельную вахту ему не доверяли. И, возможно, Евфимий Васильевич еще очень долго находился бы в опале, если бы за него не заступился Дмитрий Завалишин, вместе с которым они в свободные минуты вели астрономические наблюдения.
3 сентября 1823 «Крейсер» бросил якорь в порту Ново-Архангельска. Здесь команда фрегата получила от начальника Морского штаба распоряжение отправить Завалишина в Санкт-Петербург. Еще находясь в Лондоне, мичман отправил Александру I письмо с размышлениями о проблемах государственного устройства в стране. Император изъявил желание лично встретиться и побеседовать с автором. По приказу Лазарева свои обязанности судового хозяйственника Дмитрий Иринархович передал Путятину.
На выходе из Ситхинского залива фрегат попал в жестокий шторм. Но русские моряки выстояли, в начале декабря 1823 «Крейсер» остановился в Сан-Франциско. Здесь Евфимию Васильевичу пришлось поколесить по окрестностям, закупая по приемлемой цене провизию, как для членов экипажа, так и для жителей русской колонии в Ново-Архангельске. Торговаться с фермерами молодому офицеру помогало отличное знание английского языка.
5 августа 1825 фрегат «Крейсер» прибыл на Кронштадтский рейд. Мореплаватели, вернувшиеся из третьей кругосветной экспедиции, стали в своей среде заметными людьми. Михаил Лазарев был произведен в капитаны первого ранга. Его ожидало новое назначение — в Архангельске был заложен 74-пушечный линкор «Азов». Необходимо было подумать и о команде. Лазарев среди первых назвал Бутенева, Нахимова, Путятина и Домашенко. Пополнился офицерский состав и молодыми кадрами — мичманами Константином Истоминым и Владимиром Корниловым, гардемарином Владимиром Истоминым.
В середине 1827 «Азов» в составе русской эскадры двинулся в Средиземное море для помощи греческим патриотам, сражавшимся с турками. В Наваринском сражении Евфимий Васильевич командовал тремя пушками нижнего дека (батарейной палубы). За выказанную храбрость он был произведен в лейтенанты и награжден орденом Святого Владимира четвертой степени с бантом.
Навигацию 1830-1832 года молодой лейтенант плавал на Балтике. Сначала он находился на «Нарве», а затем ему было поручено командование бригом «Диомид». Осенью 1831 за плечами Евфимия Васильевича было уже восемнадцать морских кампаний, а грудь украшали два ордена (к Владимиру добавился Святой Георгий четвертой степени).
В 1832 году по настоянию Лазарева Путятин был переведен на черноморский корабль «Память Евстафия». Здесь Евфимий Васильевич встретился со своими старыми друзьями — Владимиром Корниловым и братьями Истомиными. Вместе они совершили ряд плаваний вдоль турецких берегов, выполнив описания Дарданеллского и Босфорского проливов, а также их укреплений. Лазарев был доволен учениками. Докладывая начальнику штаба Меншикову, Михаил Петрович говорил: «В подлинности карт укреплений и крепостей Босфора, составленных лейтенантом Путятиным, я настолько уверен, что нимало не колеблюсь ныне же приступить к гравированию оных. …Сии офицеры есть одни из тех, которые при поручениях делаемых ими всегда представят одну истину и ничего ни прибавят, ни убавят...».
За произведенную подробную опись Евфимий Васильевич был награжден орденом Святого Станислава третьей степени. На следующий год он получил чин капитан-лейтенанта и был назначен командиром корвета «Ифигения». Необходимо отметить, что Путятин всегда чрезвычайно серьезно относился к обучению как офицеров, так и нижних чинов, будучи твердо уверен, что именно от этого зависит успех морских кампаний. Особое внимание Евфимий Васильевич уделял артиллерийской подготовке орудийной прислуги и комендоров. И в светлое, и в ночное время он проводил учения, лично наблюдая, как обращаются с пушками на разных деках матросы. Впоследствии Путятин создал целую систему для составления артиллерийских учений и корабельных расписаний, заинтересовавшую Лазарева. По его приказу было выпущено пособие «Артиллерийское учение», ставшее на несколько лет служебной инструкцией, пока соратник Путятина, Владимир Корнилов, не внес в нее коррективы.
В начале февраля 1833 русская эскадра прибыла в Босфор с целью защиты Стамбула от египетского паши Мегмета-Али. Активные действия русских войск, высадившихся на турецкий берег, заставили пашу пойти на уступки, и 24 апреля он заключил с турецким султаном Махмудом мирный договор. Лазарев писал адмиралу Меншикову: «Путятин командовал «Ифигенией» отлично. Корвет содержится в порядке, лучше какого и требовать невозможно… У нас нет фрегатов в подобном порядке, вследствие чего, несмотря на молодость в чине, решился я представить Путятина к командованию «Агатополем». Уверен, что через несколько месяцев он будет служить примером и соревнованием другим командирам».
Фрегат «Агатополь» под началом Евфимия Васильевича нес охранную службу у берегов Кавказа и Тамани. В 1838-1839 годах Путятин неоднократно принимал участие в высадке десантных войск для усмирения горцев в местечках Шапсуху и Туапсе, у мыса Адлер. Отличившись при проведении десантной операции в Туапсе в июне 1838, Евфимий Васильевич был произведен в капитаны второго ранга. Возглавляя сводный флотский батальон при высадке у реки Субаши, храбрый моряк в схватке с горцами был тяжело ранен в ногу, однако из боя не вышел. Лазарев в своих рапортах в Санкт-Петербург отмечал «неустрашимость и сообразительность» Путятина, а весной 1839 его произвели в капитаны первого ранга, удостоив ордена Святой Анны второй степени.
После лечения на кавказских водах в 1841 Евфимий Васильевич под предлогом «поправления здоровья и закупки пароходов» отправился в Англию. Какое конкретно задание выполнял там Путятин, до сих пор является тайной за семью печатями. Завесу эту в некоторой степени приоткрывает назначение его после возвращения офицером по особым поручениям при начальнике Главного морского штаба. Должность эта, как известно, предусматривала ведение вопросами разведки.
Дипломатическая карьера моряка началась в 1842, когда он по личному приказу Николая I был отправлен в Персию с миссией проведения переговоров об отмене ограничений торговли. По инициативе начинающего дипломата в Астрабадском заливе была построена военная база для усмирения местных пиратов-туркменов, разбойничавших на Каспийском море. Вскоре после этого Путятин сумел убедить Мухаммед-шаха отменить ограничения по торговле, настоял на создании пароходного сообщения между Персией, Кавказом и устьем Волги и обсудил вопросы разграничения водных пространств для рыболовства. Подводя итоги деятельности Евфимия Васильевича, видный специалист по Ближнему Востоку Федор Остен-Сакен говорил: «В истории нашего владычества на Каспии начался новый период. Путятин заложил твердое основание русскому влиянию. Порядки, заведенные им, просуществовали четверть века, до той поры, как мы утвердились там окончательно с занятием Красноводска».
В 1843 году Евфимий Васильевич предложил организовать экспедицию к восточным морским границам Японии и Китая. Однако Николай I отклонил предложение, поскольку оно могло повредить кяхтинской торговле (приграничной торговле с Монголией и Китаем). В последующие годы Путятин успешно выполнил ряд важных поручений, связанных с обновлением флота, а также предпринял множество дипломатических поездок. Кроме Персии, он посетил Кавказ, побывал на Каспийском и Черном морях, в Нидерландах и Англии, в Египте и Турции.
Государь на награды и чины не скупился, одаривая ими Евфимия Васильевича как лицо надежное и доверенное. В 1849 году Евфимия Васильевича назначили в свиту императора со званием генерал-адъютанта, а спустя два года пожаловали чин вице-адмирала. В это же время Путятин, испросив у Николая I позволения, женился на британской подданной — дочери адмирала Чарльза Ноульса, при крещении получившей имя Марии Васильевны.
В 1852 году правительство России все-таки решилось «открыть с Японией сношения». Великий князь Константин Николаевич вспомнил старое предложение Путятина об укреплении российских позиций на Тихом океане. Вопрос о том, кто встанет во главе дипломатической экспедиции, не стоял, характер Путятина к этой роли подходил как нельзя лучше — моряк, когда необходимо, мог быть покладистым, оставаясь требовательным и жестким в принципиальных вопросах.
В знаменитом плавании к берегам Страны Восходящего Солнца Евфимия Васильевича окружали замечательные спутники. Фрегатом «Паллада», на котором путешественники покинули Кронштадт в первых числах октября 1852, командовал капитан второго ранга Иван Унковский — последний блестящий ученик покойного Лазарева, воплощавший в себе все качества бравого мореплавателя того времени. Иван Семенович сумел в сжатые сроки создать из сборной команды дисциплинированный, рабочий экипаж, виртуозно управлявший далеко не новым судном. Правой рукой Путятина в экспедиции стал Константин Посьет, с которым они работали вместе с 1843 года. Военный инженер и артиллерист, превосходный географ и гидрограф, прекрасно образованный натуралист он не только помогал Евфимию Васильевичу по дипломатической части, но и являлся главой научной партии экипажа. Также среди попутчиков Путятина был известный художник-портретист Юрий Леман и занимавший пост секретаря главы миссии писатель Иван Гончаров, запечатлевший в путевых записках подробности этого практически кругосветного плавания. Огромную роль в переговорах с японцами сыграл переводчик Иосиф Гошкевич, одиннадцать лет прослуживший в Российской духовной миссии в Пекине. Кроме того стоит отметить моряка Воина Римского-Корсакова — будущего директора Морского корпуса, поднявшего занятия и дух в этом заведении на невиданную доселе высоту. После покупки в Портсмуте паровой шхуны «Восток» он был назначен ее командиром, проделав в этом звании всю экспедицию, а также легендарное крейсерство в Татарском проливе и Охотском море. Свидетельством того, что Евфимию Васильевичу удалось подобрать в экспедицию не только опытных моряков, но и необыкновенно талантливых людей, является тот факт, что из двадцати двух гардемаринов и офицеров «Паллады» десять вышли в отставку в адмиральских чинах, пятеро состояли в звании генерал-адъютантов, а трое стали министрами.
Сам Евфимий Васильевич в походе был верным товарищем для старших офицеров. Его авторитет на судне стоял чрезвычайно высоко, а выдающиеся энциклопедические познания и неизменно рассудительный доброжелательный совет всегда были к услугам нуждающихся. В молодежи Путятин поддерживал всевозможные научные интересы, лично наблюдая за их занятиями. Кроме того за время плавания он успел прекрасно выучить голландский язык, необходимый для переговоров с японцами.
Как уже было упомянуто, свое путешествие к берегам Японии Путятину предстояло совершить на фрегате «Паллада». Некогда являвшееся красой и гордостью отечественного военно-морского флота, это судно к 1852 году ни на что, кроме местных круизов, уже не было пригодно. Однако по неизвестным соображениям, именно его выделило послу Морское ведомство. В октябре 1852 перед дальним походом на Восток фрегат зашел в Англию для ремонта. Пока на корабле шли работы, Евфимий Васильевич сделал весьма важное приобретение — купил винтовую шхуну. В честь другого знаменитого русского корабля она была названа «Востоком». В начале 1853 года ремонтные работы на «Палладе» были окончены и 6 января оба корабля отправились в дальний путь.
Хотя английские корабелы и восстановили отчасти былые мореходные качества фрегата, дальний переход подтвердил опасения Путятина. В своем рапорте он писал: «Неблагонадежность и слабость нашего старого корабля к продолжительному плаванию неопровержимым образом подтвердилась: он течет всеми палубами, сверх того открылось движение в соединениях надводной части». В жилых помещениях было постоянно сыро, и корабельный лазарет редко пустовал. Сам фрегат чинился практически в каждой гавани. Неоднократно вставал вопрос о пригодности «Паллады» к продолжению плавания вообще. Старший офицер фрегата — лейтенант Бутаков — был отправлен Путятиным в Санкт-Петербург с просьбой как можно быстрее отправить на смену более надежный корабль.
К нагасакскому рейду «Паллада» и «Восток» в сопровождении транспорта и корвета «Оливуца» подошли 9 августа 1853. Японцы, уже осведомленные о целях прихода русских кораблей, сразу же появились на борту фрегата. Однако разговора не вышло — местные чиновники старательно уходили от вопросов и просьб русских, ссылаясь на вышестоящее начальство. К счастью, свежую провизию на корабли доставили без промедления, за все время стоянки в Нагасаки русские моряки не испытывали нужды в продовольствии. Зато все попытки уговорить губернатора Нагасаки отвести русским морякам место на берегу для магнитных наблюдений, проверки хронометров и прогулок команды, не увенчались успехом.
На кораблях каждый день проводились парусные и артиллерийские учения. Помимо этого офицеры и гардемарины занимались описью береговых укреплений и порта, а также совершенствовали свои навыки в управлении гребными судами, катаясь по живописному и обширному заливу. В октябре губернатор Нагасаки сообщил Евфимию Васильевичу о доставке его писем в Эдо (старое название Токио), а 7 ноября на борт фрегата пришло извещение о том, что для переговоров с русскими из Эдо выехали важные сановники. Прикинув, что встреча вряд ли состоится ранее чем через месяц и находя бесполезным все это время оставаться в Нагасаки, Путятин решил двинуться в Шанхай. Узнав об этом, японцы забеспокоились, на «Палладу» прибыли представители губернатора, сообщив, что, несмотря на отсутствие разрешений из Эдо, они берут на себя ответственность и предоставляют русским место на берегу. К вечеру того же дня поступило конкретное предложение занять бухту Кибач, в которой прежде жил русский путешественник Николай Резанов. Путятин тотчас же отправил людей осмотреть место. Вернулись моряки недовольные, доложив, что место отвратительное — одни камни и никакой растительности. В ответ губернатор Нагасаки передал, что другого места предложить не может. Тогда русские корабли снялись с якоря и отправились в Шанхай. Перед отплытием Путятин пообещал губернатору, что если, вернувшись в Нагасаки, не увидит уполномоченных из Эдо, то сам незамедлительно отправится туда.
В Шанхае Евфимий Васильевич пополнил запасы угля и провизии, а также произвел ремонт судов, в первую очередь шхуны «Восток», вернувшейся из Татарского пролива 3 ноября. Ремонтные работы провели в местном доке с помощью мастеровых «Паллады». Кроме того, обеспокоенные надвигающейся войной моряки узнали последние новости из Европы. Все намеченное им удалось выполнить в течение месяца, и 17 декабря 1853 русская эскадра отправилась обратно в Нагасаки, куда прибыла спустя пять дней.
Не увидев по возвращении столичных представителей, Путятин сразу же отдал распоряжение готовиться к отплытию. Когда на борт уже были подняты гребные суда, японцы перестали сомневаться в серьезности намерений русских и объявили, что полномочные прибыли. Первая встреча, прошедшая 31 декабря, проходила очень торжественно. Несмотря на то, что в переговорах принимали участие только два лица, сановников сопровождала огромная свита, по мнению моряков, «дабы придать больше важности». Японцы попытались настоять на том, чтобы перевезти русских на берег в своих шлюпках. Один из очевидцев этого писал: «…то, что мы сами не едем, а нас везут, делалось с целью показать народу, что в Японии чужие воли не имеют». Эта затея не удалась. Евфимий Васильевич справедливо полагал, что уступка в пустяках даст японцам повод требовать уступок и в гораздо более серьезных вопросах.
Японцы приняли русских моряков в нарядных одеждах, и вся первая встреча прошла в обмене учтивостями. Напрасно Путятин пытался перевести разговоры на нужные ему темы — японцы сообщили, что по их обычаям стороны при первом свидании ограничиваются только личным знакомством, а все дела откладывают до другого времени. Губернатор Нагасаки получил разрешение из Эдо принять подарки русских. Они были вручены ему, старшим чиновникам, а также подчиненным губернатора, связанным с русскими моряками во время их нахождения в Нагасаки. Японцы в свою очередь вручили Путятину, гражданским лицам и офицерам подарки — фарфоровые чашки и шелковые материи. Команде отправили тысячу ящиков сои, сотню мешков риса и двадцать свиней. Подобные дары, к слову, делались всем иноземцам, однако сановники из Эдо привезли Путятину отлично выделанную саблю и ряд лакированных вещей с золотыми украшениями. Данное подношение, особенно сабля, служило выражением крайней приязни. Евфимий Васильевич также передал дары для поднесения сёгуну — куски золотой парчи, цветные ковры и вазы, большие зеркала, столовые часы из бронзы.
После двух первых официальных встреч начались переговоры. На совещания Евфимий Васильевич ездил без церемониала, в сопровождении необходимых четырех лиц. Японские сановники также обходились без многочисленной свиты. Переговоры продолжались целый месяц, а в мире в это время запахло порохом — начиналась Крымская война. Хотя главный театр военных действий находился далеко, Путятин был убежден, что Дальний Восток не избежит сражений. В связи с этим во время перерыва в переговорах он принял решение отплыть в Манилу, а потом в Корею, исследуя по пути восточное побережье Приморья и отыскивая места, в которых русский флот в случае нужды мог бы укрыться.
В ходе этого плавания экспедиция Путятина открыла заливы Ольги и Посьета, а также острова Римского-Корсакова. В июле 1854 на Дальний Восток пришел фрегат «Диана», на котором Путятин двинулся к японским берегам на продолжение переговоров, ставших особенно актуальными из-за разразившейся войны. Фрегат «Паллада», отбуксированный в Императорскую Гавань, был затоплен там в 1856 году.
В октябре 1854 русские моряки прибыли в Хакодате. Узнав, что город в ближайшем будущем станет открытым для торговли с иностранцами, Евфимий Васильевич решил ознакомиться с ним и, зная о нерешительности местных чиновников, в первый же день заявил о желании сойти на берег. В последующие дни русские моряки посетили ряд буддистских храмов и садов, занимались осмотром окрестностей и описью бухты. Молодой художник Юрий Леман, пытаясь запечатлеть город в разных видах, познакомился с местным юношей Йокояма Мацусабуро. Это встреча изменила жизнь японца, захотевшего освоить западную технику живописи. В будущем он стал известным художником.
2 декабря 1854 Путятин прибыл в Симоду с целью продолжения переговоров. Они стартовали 10 декабря в самом большом храме города Гёкусендзи, но уже на другой день были остановлены из-за сильнейшего землетрясения, сопровождавшегося цунами. В результате рыбацкий город, насчитывающий двадцать храмов и около тысячи домов, оказался фактически полностью разрушен. «Диана» также получила серьезные повреждения. Корпус фрегата дал течь в нескольких местах, водоотливные помпы не справлялись с напором поступающей в трюм воды. Евфимий Васильевич попросил у японцев разрешения перетянуть корабль для ремонта в соседнюю более закрытую от ветра бухту Хэда. Фрегат был разгружен, а экипаж высажен на берег. Буксировку началась уже в новом 1855 году, однако закончить ее не удалось — в полдень 8 января налетевший ураганный ветер сильно накренил корабль, а трюмы, наполненные водой, лишили фрегат остойчивости. Подхваченный ветром корабль круто развернулся, и его понесло в залив Суруга, где он вскоре и затонул. Путятин, несмотря на это, продолжил переговоры. Им было достигнуто соглашение о разделе Курильских островов, Япония также открывала для русских кораблей три порта — Нагасаки, Хакодате и Симоду. Единственным нерешенным вопросом остался остров Сахалин, объявленный «неразделенным». Все это было закреплено в Симодском трактате от 26 января 1855, который стал первым документом между странами об установлении дружественных отношений. В первом пункте договора шли слова: «Да будет отныне искренняя дружба и постоянный мир между Россией и Японией».
Необходимо отметить, что сразу после потери «Дианы» в бухте Хэда стартовало строительство нового корабля. В постройке участвовали сто пятьдесят японцев-разнорабочих и сорок корабельных плотников. Руководил всеми работами инженер и изобретатель Александр Можайский. Шхуна, получившая название «Хэда», стала первым парусным судном европейской конструкции, построенным в Японии. Она была готова уже спустя три месяца после закладки, в апреле 1855.
После подписания трактата все участники русской дипломатической миссии разделились на три отряда. Поскольку качество и размеры суденышка не годились для плавания в водах Индийского и Атлантического океанов, часть людей, включая Путятина, отправилась на шхуне до устья Амура. Другая группа направилась туда же на нанятом американском судне. Остальные члены экспедиции поплыли на зафрахтованном английском корабле «Грета» вокруг Африки.
Отправляясь в Петропавловск-на-Камчатке, Евфимий Васильевич надеялся там застать русские корабли. 26 апреля «Хэда» покинула берега Японии, и уже 10 мая пришла в Авачинскую бухту. Однако порт был покинут нашей эскадрой, ушедшей к берегам Русского Приморья. Не задерживаясь, Путятин оставил Петропавловск, но, выйдя из пролива Лаперуза, шхуна натолкнулась на три вражеских военных парусника. Один из неприятельских кораблей пустился за шхуной вдогонку, однако благодаря попутному ветру «Хэда» оторвалась от противника. 8 июня шхуна бросила якорь у Николаевского поста.
Вернувшись в Санкт-Петербург, Путятин был удостоен титула графа и назначен начальником штаба Кронштадтского военного губернатора. Герб Евфимия Васильевич изображал русского офицера и японского солдата. В своих руках они держали щит, под которым на ленте был написан девиз: «Не Нам, а имени Твоему». В этих словах выражено жизненное кредо Путятина, посвятившего себя без остатка служению Отечеству.
В 1856-1857 годах Евфимий Васильевич работал военно-морским агентом в Париже и Лондоне. А в 1857 ему было велено отправляться во главе дипломатической миссии в Китай и добиться там заключения торгового договора, а также свободных прав на въезд гражданам Российской империи. Приготовления проходили в строгой секретности и величайшей спешке. По этому вопросу министр иностранных дел Александр Горчаков писал Николаю Муравьеву: «Цель отправления Путятина сохраняема должна быть в тайне величайшей, а потому поводом его поездки избраны следующие поручения: исследование берегов Восточной Сибири и поиск мест для нового порта».
После пары неудачных попыток пересечь китайскую границу с моря и с суши Евфимий Васильевич сумел попасть в Пекин в составе международного посольства. Однако обстановка в то время в южных китайских провинциях была неспокойной, местное население было настроено против британцев, и все шло к войне между англо-французскими войсками и китайским народом. Среди местного населения ходили слухи, что Россия поддерживает грабительскую политику Франции и Англии. В таких условиях Путятин ожидал, что переговоры ожидает провал. Так, в конечном счете, и вышло.
В этом же 1857 году Евфимий Васильевич во второй раз отправился в Японию. В Нагасаки 12 октября им было заключено дополнительное соглашение о торговле. Отныне правительство страны обязалось не препятствовать заключению с японскими купцами частных торговых сделок. Кроме того русские люди отныне могли свободно приезжать сами и привозить свои семьи «на постоянное или временное житье».
Помня о неудачи в Китае и не желая отступать, Путятин в 1858 году вернулся в эту страну и 12 июля первым из послов европейских держав заключил в Тяньцзине знаменитый торговый договор. Помимо прочего он закреплял границы между странами и открывал доступ во внутренние области Китая русским миссионерам. Из Китая Евфимий Васильевич вновь отправился в Японию. 7 августа 1858 в Эдо он заключил ещё один договор, сохранивший действие до 1895 года. Согласно ему правительство Японии обязывалось упростить торговлю, открыть для русских кораблей новые удобные порты, а также разрешить строительство в Стране Восходящего Солнца русской православной церкви.
Вернувшегося 26 августа этого же года в Россию дипломата произвели в адмиралы и утвердили на прежнее место военно-морского агента в Лондоне. Вместе с этой работой граф делал очень многое для упрочения русско-японских отношений — поддерживал изучение в нашей стране японского языка, финансировал проживание и обучение японских студентов, помогал распространению православия в Японии.
На пороге шестидесятых годов в русском обществе шло активное обсуждение о системах обучения в гимназиях, реальных училищах и университетах. Путятин, как человек, отдавший отечественному флоту сорок лет, также решил поучаствовать в дискуссии. Евфимий Васильевич, как отец шестерых детей, изложил свои мысли в статье «Соображение об организации морского воспитания в России», а спустя год в свет вышла его книга «Проект преобразований морских учебных заведений». Кому-то при дворе показалось, что у дипломата и мореплавателя, имеются все задатки для работы министром народного просвещения, и в июле 1861 Евфимий Васильевич был назначен на эту должность. Приступив к новой деятельности, адмирал для начала утвердил для студентов «матрикулы» (зачетные книжки). Затем были введены «новые правила», запрещающие все виды студенческой кооперативной жизни, обязывающие посещение лекций и, самое главное, назначающие плату за учение. Данная мера закрывала доступ в высшие учебные заведения разночинной молодежи (т.е. выходцам из непривилегированных сословий). Узнав перед началом учебного семестра о путятинских правилах, студенты, протестуя, покинули аудитории. В Казани и Санкт-Петербурге произошли студенческие волнения, вылившиеся в столкновения с полицией... 6 января 1862 Евфимий Васильевич подал в отставку.
Министерская должность не принесла Путятину ни славы, ни чести. Флоту он также был не нужен. Для адмирала потянулись скучные и мрачные годы. За былые заслуги ему сохранили звание генерал-адъютанта и оставили членом Государственного совета. Также он занимал почётные, необременительные должности в различных обществах и комиссиях. К нему нередко обращались за советом люди разных сословий, за кого-то он хлопотал, писал прошения и письма.
После смерти супруги в декабре 1879 Евфимий Васильевич, уже старый и больной человек, покинул Россию и отправился в свое последнее путешествие по Европе. В мае 1883 он был удостоен высшей российской награды — ордена Святого Андрея Первозванного. А 19 октября этого же года «Кронштадтский вестник» сообщил: «Пришло печальное известие о кончине генерал-адъютанта, члена Государственного совета, адмирала графа Евфимия Васильевича Путятина, умершего 16 октября в Париже. Его имя принадлежит истории России и русского флота». Согласно своему завещанию Путятин был погребён вместе с супругой в Киево-Печерской лавре.
В Японии памятники Евфимию Васильевичу стоят в городах Симода и Фудзи, в поселке Хэда. Во многом это связано с огромным авторитетом русского адмирала у японцев. Еще современники Путятина писали: «Справедливыми требованиями, благоразумными распоряжениями и скромным, приветливым, но вместе с тем настойчивым и твердым своим обращением он приобрел расположение и доверенность японцев». Спустя год после смерти адмирала его дочь Ольга отправилась в Токио работать в православной церкви, три года прослужив там делу Христа. Она помогала не только Японской православной миссии. Потомками высоко оценен вклад графини в деятельность Палестинской православной миссии. На средства ее, в частности, построены амбулатории в Бет-Джале и Назарете.
По материалам книги А.А. Хисамутдинова «Русская Япония» и сайта http://www.sluzhuotechestvu.info.
Вас заинтересует
О продаже русской Колонии Форт Росс в Калифорнии
Черноморский адмирал Владимир Алексеевич Корнилов
Исследователь морей Гавриил Андреевич Сарычев
Гордость российского флота. Михаил Петрович Лазарев
На службе Отечеству. Воин Андреевич Римский-Корсаков
