Вот
магазины люстр.
Андрей Иванович Ерёменко… Этого полководца мы знаем и почитаем как героя Великой Отечественной, как одного из героев Сталинграда. Он – единственный полководец, которого после ранения Сталин навещал в госпитале. Слава маршала Ерёменко – заслуженная, хотя его твёрдой руки побаивались, как, впрочем, и словесной прямоты.
Гораздо менее известен боевой путь Андрея Ерёменко в годы Первой Мировой. Наверное, это закономерно: в те годы он не играл первых ролей в судьбах армии и Отечества, скромно тянул солдатскую лямку. Но решительность молодого Ерёменко поражает даже при беглом пересказе фактов его биографии. Конечно, его подвиги 1910-х годов трудно поставить в один ряд со Сталинградской победой. Но именно в сражениях Первой мировой закалялся полководческий характер.
Родился будущий Маршал Советского Союза 2 октября 1892 года, в селе Марковке Харьковской губернии, в крестьянской семье. В наше время это село относится к Луганской области. То есть, родился в самой что ни на есть Новороссии, некоторое время жил в городе, который основал Григорий Потёмкин – в Екатеринославе. Отец его – потомственный крестьянин и солдат – сражался против японцев, вернулся с войны израненным, вскоре умер. В четырнадцать лет Андрей становится главой семьи, работает пастухом и конюхом. За спиной – четыре класса земской школы и никаких надежд на продолжение образования. Главные черты Ерёменко в детстве – смелость и пытливость. Их он сохранит и в будущие годы.
Андрей Ерёменко – один из тех, чья армейская планида началась с первыми залпами Первой мировой. Там он сформировался как солдат и командир. Там сделал выбор на всю жизнь. Там получил первые раны – а ранений у него к концу жизни накопится немало. Шрамы, как известно, украшают храбреца.
Когда зазвучали военные марши, и русские солдаты пошли защищать Отечество от немецко-австрийских дивизий – Андрею Ивановичу уже исполнилось двадцать. Плечистый, смекалистый парень стремился к воинской службе.
Масштабы мобилизации, уровень вооружения, обеспечения армии в первые дни поражали: такого размаха история не знала. Верилось, что очень скоро русская армия отбросит немцев и австрийцев, даст свободу славянским народам, получит контроль над проливами, да и Константинополь вернёт православным грекам… Патриотический подъём испытывал и Ерёменко – хотя боевые качества противника он оценивал высоко, это показали первые же сражения. Война оказалась страшнее, чем это представлялось нашим «чудо-богатырям»…
На войну Ерёменко пошёл с готовностью, быть может, с ощущением звёздного часа. Товарищи по оружию сразу приметили его усердие и, как водится, дружески подначивали его – любимца офицеров 168-го Миргородского полка. Некоторые считали его амбициозным служакой. А он просто с первых шагов в военной форме решил целиком посвятить себя службе. Не оглядывался на прошлое, не просил у судьбы поблажек. Искал испытаний, был готов жертвовать собой. Даже в разговорах с товарищами проявлял лихость, эдакое гусарство.
Когда его боевой дядька – первый унтер-офицер – выдавал новобранцу Ерёменко ранец, он пошутил: "А ну, хлопец, пошукай на дне, може, найдешь там маршальский жезл". Ерёменко принял эти слова со всей серьёзностью, и принялся перебирать содержимое ранца в поисках неведомого жезла. Солдаты, наблюдавшие эту сцену, дружно захохотали. Андрей понял, что попал впросак и недобро поглядел на хохотунов. Пройдет несколько недель – и подтрунивать над ним никто не решится. А шутку унтера он вспоминал всю жизнь с нескрываемым удовольствием, ведь она оказалась пророческой.
Рядовой Ерёменко сразу увидел смерть, сразу хлебнул солдатской каши досыта. В первом бою погибает командир взвода. И Ерёменко принимает командование взводом. Чувствует, что способен вести солдат вперёд, стоять насмерть.
Это было истинное боевое крещение. Многие молодые солдаты терялись в огне и дыму, в этом военном адище. А Ерёменко как будто родился под пулемётный стрёкот: ничто его не удивляло, ничто не могло сбить с ноги. Предусмотрительный, крепкий солдат – из тех, что в воде не тонут и в огне не горят. После первой кампании патриотический кураж иссякал, многие разочаровались в армейской службе. А Ерёменко в армии нашёл себя. В службе находил пищу для ума и сердца. Душа лежала к военному укладу жизни, к дисциплине и аккуратности, к спартанскому быту, к ежедневному риску. Ерёменко мог бы подписаться под строками Дениса Давыдова: «Я люблю кровавый бой». Достигнув высоких степеней, он не прекратил рисковать собой, нередко оказывался в гуще боя, чему свидетельство – многочисленные ранения и контузии. В горячке боя он нередко не замечал ран. Еременко любил вспоминать, как в 1914-м году в рукопашном бою он уничтожил больше десяти противников. Возможно, тут не обошлось без преувеличения – он и фантазировать умел по-гусарски, но солдат Ерёменко действительно наводил ужас на врагов в штыковой атаке и в смертельной драке.
С августа 14-го он – на Юго-Западном фронте. Во время Галицийской битвы получает тяжёлое ранение. Дальше – лазарет, награды, а потом и московский госпиталь. Краткая передышка во фронтовой биографии, первые впечатления от Белокаменной. На фронт он вернулся бывалым бойцом, в звании ефрейтора. Его направляют в 12-й пехотный полк Третьей пехотной дивизии. Начиналась славная Карпатская операция. Ерёменко отличился при осаде Перемышля.
О первом своём бою он вспоминал уже маршалом: «Помню, как сейчас, взвод под моей командой по условленному сигналу поднялся в атаку в 9 часов утра. Сначала мы двигались ускоренным шагом, затем побежали. Неприятно пели пули и визжали снаряды. И вот уже атакующий взвод с криком ура в злобной ярости ворвался во вражескую траншею. Началась рукопашная. Страшное зрелище, когда неприятели всаживают друг в друга штыки. Я не помню, сколько на моем счету было убитых немцев. Командир должен был служить примером для солдат, и я эту заповедь выполнял. Русские были мастерами штыкового боя. В рукопашной мы всегда побеждали. Так было и на этот раз. Но мне не повезло. В третьей траншее противника выстрелом в упор я был тяжело ранен, пуля прошла насквозь и задела легкие. Атака 31 августа 1914 г. запомнилась на всю жизнь».
В 1916-м году его переводят на Румынский фронт, в конную разведку – подходящее место службы для смельчака. На груди – солдатский Георгий, а в душе – желание отомстить врагу.
К концу 1916-го года в армии, как и в обществе, начался разброд. Торжествовало солдатское самоуправство, офицеры вынуждены были лавировать между группировками «распропагандированных» воинов. Этот процесс нельзя назвать наваждением: случился системный сбой, империя не выдержала социального напряжения военных лет. Еременко с интересом относился к прокламациям социалистов, а в 1917-м году приветствовал Февральскую революцию. Но призывы сложить оружие воспринимал скептически. Он намеревался сражаться до победного конца. Соперничество с немцами и австрийцами для него было принципиальным: младший унтер-офицер стремился доказать собственное первенство, первенство русской армии. Летом 1917-го он знакомится с программой большевиков. Программа строительства рабоче-крестьянского государства, в котором последние станут первыми, привлекала его. Но антивоенная, пораженческая риторика вызывала сомнения. Ерёменко не мог спокойно дезертировать, если враг не разбит, если он ещё гуляет по России. А Россией для него было всё пространство империи.
После Февральской революции солдаты избирают Андрея Ерёменко в полковой комитет – от эскадрона разведки. В сражениях он отличался храбростью, был на редкость инициативен, умел на равных общаться с офицерами, но были у него черты, которые в те времена могли вызывать и подозрения.
Его любили офицеры, среди солдат некоторые считали унтера кем-то вроде штрейкбрехера. К тому же нрав у Ерёменко – сильная, целеустремлённая личность – был неуживчив, любого мог крепким словом «огреть». Его – Георгиевского кавалера - считали гордецом. Молодые солдаты уважали, но и побаивались его. Когда, после Октября, румыны попытались разоружить русские части, Ерёменко же берёт власть над остатками полка. Под его командованием бойцы оказывают сопротивление румынам и зимой 1917 – 1918-го с боями пробиваются на Украину. Ему удалось даже захватить у врага кое-какие трофеи: оружие, продовольствие. В революционной неразберихе отряд распался, солдаты разошлись по домам.
Пришёл в родные края и Ерёменко, но оружия складывать не собирался. Россия выходила из Брестского мира в трагической обстановке распада. Скептики не сомневались: Россия лишится армии и обратится в осколки. Но и тогда фронтовые офицеры и такие солдаты, как Ерёменко, искали пути к возрождению армии. Унтер-офицер Ерёменко не ждал приказов, просто сшивал там, где порвалось, просто продолжал исполнять солдатский долг.
Уникальный случай: после Брестского мира, когда армия фактически была распущена, будущий маршал, скромный унтер-офицер собрал партизанский отряд – таких же патриотов, как и он сам. Они нападали на немецкие и австрийские отряды, шнырявшие по Украине, и гнали их. Вооружение тоже добыли у врага. Для партизан Ерёменко был отцом-командиром, с ним они продолжили воевать, влившись в ряды Красной армии. Такие солдаты, как Ерёменко, не давали немцам ощутить дух победы даже после Брестского мира. Не только недолгим, но и неполным было их торжество.
К концу Великой войны он научился действовать дерзко и расчётливо, не боялся брать на себя ответственность за жизни солдат. Он не просто желал отличиться на поле боя, Ерёменко в 1917-м мечтал о высшем военном образовании, о карьере полководца. Зарождалась советская власть – и Ерёменко резонно полагал, что с его рабоче-крестьянской биографией теперь легче будет дорваться до академий. Кстати, к учёбе Ерёменко отнесётся серьёзно, поблажек к себе не допустит.
"Характерной чертой в стиле боевой деятельности тов. Еременко является то, что он всегда был близок к войскам, был в гуще самых тяжелых событий и на самых важных боевых направлениях и участках. Он умело, с большой силой воли и страшным упорством организовывал войска на отпор врагу и добивался в этом успехов, несмотря на превосходство противника в средствах", – писал о Еременко маршал Тимошенко, соратник и командир, когда унтер Германской войны уже стал советским генералом армии.
Ерёменко не ладил с маршалом Жуковым, он не мог согласиться с жуковской трактовкой Сталинградской битвы. Много копий сломано вокруг конфликта двух полководцев, двух унтеров Первой мировой.
Не успев состариться, маршал стал летописцем войн. Он написал несколько книг – из полководцев Великой Отечественной стал одним из первых мемуаристов. Перечислим некоторые издания: «На западном направлении» (1959 г.), «Против фальсификации истории Второй мировой войны» (1960 г.), «Сталинград» (1961 г.), «В начале войны» (1965 г.). «Годы возмездия» (1969 г.), «Помни войну» (1971 г.).
Он любил литературу, искренне радовался, что дочь его стала филологом и публицистом. В те годы, без преувеличений, и офицерство поддерживало репутацию «самой читающей страны».
Совсем недавно – год-два назад – нашли издатели дневниковые записи Ерёменко. Они стали ценнейшим источником по истории начала Второй мировой войны, по истории Великой Отечественной.
Яркие, эмоциональные и рассудительные, очень пристрастные, субъективные записи. В молодости он не вёл дневников, по крайней мере, они не сохранились. Но эта книга помогает нам понять не только генерала и маршала, но и солдата Ерёменко. Помогает кое-что понять и в психологии молодого человека, нашедшего себя в огне мировой войны.
Маршалу было за пятьдесят, когда он принялся сочинять стихи – и основательные, серьёзные. Большую поэму он посвятит Сталинграду, но в ней есть отзвуки и его первых боёв. В нескольких словах маршал Ерёменко выразил свой девиз, которому был верен с 1914-го:
И вот моя готова повесть,
Не жду награды никакой,
Я только успокоил совесть,
Я только долг исполнил свой.
Кому принадлежит Ерёменко, его героическая судьба – России или Украине? Да не было для него различий, Украину он любил по-сыновьи, но – как часть большой России, которой служил, не щадя живота своего.
Вас заинтересует
Ордена и медали Российской империи. Знак отличия Военного ордена (Георгиевский крест)
К 120-летию со дня рождения маршала бронетанковых войск Павла Семёновича Рыбалко
Кресты и звезды Ивана Тюленева
«И обжег приказ его, как лава…
Химическое оружие: От Крымской до Первой мировой
