Первый эпидемиолог России. Даниил Самойлович Сушковский

Вот металлоконструкции ярославль.Выдающийся русский врач Даниил Самойлович Сушковский появился на свет 22 декабря 1742 года (по другим данным 1744) в деревне Яновка, расположенной в Черниговской губернии. Отец и дед мальчика были сельскими священниками. В документах сохранились имена родителей будущего врача: мать его звали Агафьей, а отца — Самуилом Сушковским. Однако и по сей день в литературе зачастую можно увидеть укоренившуюся ошибочную фамилию — Сушинский.

Первые знания Даниил получил в Черниговском коллегиуме. Успешно закончив его в 1756 году, юноша поступил в Киевскую духовную академию. Данное заведение являлось важным культурно-просветительным центром Восточной Европы и Украины. Здесь учились выходцы из России, Болгарии, Венгрии, Сербии и Румынии. В этом месте занимались выдающийся ученый Михаил Ломоносов и видный медик восемнадцатого века, первый русский профессор медицины Константин Щепин. Курс обучения составлял двенадцать лет, Киевская академия готовила переводчиков, учителей, специалистов издательского дела, канцеляристов и священников. Большинство преподавателей Московской академии, а также учителя практически всех семинарий России являлись воспитанниками данного учебного заведения. Кроме того, обеспечивая глубокие знания латыни совместно с фундаментальной общеобразовательной подготовкой, она долгое время была главным источником слушателей госпитальных медицинских школ Кронштадта, Петербурга и Москвы.

При поступлении в академию в соответствии с обычаем украинских семинаристов, заключавшимся в смене имени или фамилии, мать будущего врача записала сына как Самойлович. С той поры он был известен как Даниил Самойлович Самойлович. Общеобразовательная подготовка у мальчика оказалась на высоком уровне — попав в академию во второй половине года, уже осенью он был отправлен в следующий класс. Об отличной успеваемости говорят также годовые отметки и краткие характеристики «надежен» и «благонадежен», приведенные в сохранившихся академических документах. В стенах Киевской академии Даниил подружился с такими известными в будущем медиками, как Нестор Амбодик, Андрей Италинский, Мартын Тереховский и Михаил Трохимовский. Дружбу с ними Самойлович поддерживал всю жизнь.

На протяжении восемнадцатого века наша страна участвовала в целом ряде кровопролитных войн. Частые сражения и битвы, резкий рост численного состава войск и количества раненых, страшные эпидемии, сопровождающие перемещение десятков тысяч людей, потребовали значительного увеличения квалифицированного медицинского персонала. В деле вербовке студентов в госпитальные медшколы серьезным стимулом явился сенатский указ, согласно которому каждому желающему изучать медицину отпускались денежные средства для проезда в Петербург и в Москву, а кроме того обеспечивалось бесплатное питание и жилье. По окончании учебы юным лекарям предоставлялась гарантированная работа — главным образом в воинских частях.

Так случилось, что в 1761 году с разрешения Сената Медицинская канцелярия России отправила на Украину своего специального представителя — доктора медицины, профессора Ивана Полетика — с целью отобрать в Переяславе, Чернигове и Киеве тридцать наиболее достойных студентов, желающих изучать медицинскую науку. Среди отобранных учащихся был и Самойлович со своими друзьями. В сопровождении курьера на двадцати шести телегах-подводах они отправились в гетманскую канцелярию — город Глухов, где получили паспорта для проезда в Российскую империю. Пятнадцать студентов остались в Москве — учиться в сухопутном госпитале, а остальные отправились в Санкт-Петербург. 27 ноября 1761 часть студентов была зачислена в Петербургский генеральный сухопутный госпиталь, а Даниил с товарищами оказался принят в школу при Адмиралтейском госпитале, с 1716 года лечившую моряков и работников адмиралтейских мастерских.

В это время в России шло значительное улучшение медицинской школы. Менялась методика преподавания, образование отходило от схоластического (не проверяемого опытом) пути, и все чаще будущих врачей обучали непосредственно у постелей больных. Даниил Самойлович, подобно остальным лекарским ученикам, перевязывал раны, дежурил по госпиталю, ставил шпанские мушки и пиявки, разносил назначенные доктором лекарства, слушал лекции в анатомическом театре и присутствовал при изготовлении медицинских препаратов. Посещение лекций в то время являлось строго обязательным. Все лекции студентам приходилось прилежно записывать, читались они на латыни, а для не знавших латинского языка иностранцев — на немецком языке. Каждую субботу будущие лекари сдавали репетиционные экзамены. Кроме них были еще ежемесячные экзамены и «третные» экзамены (через 1/3 года). Спустя два-три года обучения прилежный ученик становился подлекарем, а, окончив полный курс обучения и сдав все экзамены, лекарем. Каждый, кто экзаменовался на лекаря, кроме теоретических знаний был обязан провести несколько операций на трупе. Особенно трудолюбивые и талантливые получали новые звания досрочно — в целях поощрения и стимула других учащихся.

В 1767 году Государственная медицинская коллегия присвоила Даниилу Самойловичу звание лекаря, оставив молодого специалиста работать в Адмиралтейском госпитале в ожидании появления свободной вакансии. Это произошло спустя год — 5 августа 1768 он был отправлен в Копорский полк, где приступил к работе в полковом лазарете. В это время Россия вела активную борьбу за освобождение от татарско-турецкого владычества славянских земель Северного Причерноморья, а также выход к Азовскому и Черному морям. Стремление это встречало упорное сопротивление султанской Турции и её вассалов, владевших этими территориями. Русско-турецкие войны 1710-1713, 1735-1759 годов положения не изменили. Отношения между двумя странами оставались напряженными и осложнялись постоянными набегами крымских татар на Левобережную Украину и пограничными конфликтами. Очередное столкновение 1768 года втянуло Россию и Османскую империю в затяжную семилетнюю войну.

Копорский полк, в котором работал Самойлович, входил в состав первой Русской армии. Возглавил ее Петр Румянцев, получивший задание овладеть турецкой крепостью Хотин, расположенной на Днестре и имеющей двадцатитысячный турецкий гарнизон. За взятием крепости Хотин последовало сражение у реки Прут, где была сокрушена 150-тысячная армия врага. Затем было взятие турецких твердынь Измаил, Браилов, Аккерман. Все эти вехи стали боевым путем Копорского полка, в котором Самойлович, набираясь опыта, старательно лечил поступавших больных и раненых. Особо внимательно армейские врачи в те дни следили за появлением чумы (или моровой язвы), поскольку русские войска ступили на земли, где нередко вспыхивали эпидемии этой страшной болезни.

Первые заболевшие появились, когда Копорский полк стоял в районе Браилова. Самойловичу, прекрасно знавшему латинский, польский и французский языки, пришлось изучить еще и молдавский, дабы подружиться с местным жителями и выяснить у них народные способы борьбы с этой напастью. С особой тщательностью он расспрашивал и изучал людей, переболевших чумой и оставшихся в живых. Многочисленные наблюдения заболевших, вдумчивый разбор путей распространения заразы на землях Валахии убедили Даниила в том, что болезнь разносится вовсе не через воздух, как считалось ранее, а при прямом контакте с больным или через вещи, зараженные им. Талантливый врач справедливо заметил, что нет сведений о заболевании чумой птиц или животных. Однако свою точку зрения ему еще предстояло отстоять — медицина тех лет ничего не знала о болезнетворных микробах, способных в краткие сроки заражать большие территории.

В добактериальную эпоху развития медицины все врачи делились на два враждующих лагеря — контагионистов и миазматиков. Первые признавали заразительное свойство болезней и видели основную причину в контакте с больными. Вторые же считали виновницей распространения заразы один лишь воздух. Долгое время ярые миазматики предлагали множество нелепейших мероприятий по борьбе с чумой, например, вырубку в населенном пункте всех кустарников и деревьев с целью лучшей циркуляции воздуха. Вместе с этим по их утверждениям необходимо было разводить на улицах городов и деревень костры — «куровища» — из навоза, соломы и дров, дабы уничтожить в воздухе вредоносные пары. Нередко применяли «воздухо-содрогательные колебания», сопровождавшиеся интенсивным звоном колоколов и пальбой из пушек.

Изнуряющая работа, связанная с огромным количеством раненых и больных из числа гражданского населения и военных, а также борьба с отсталостью и косностью в медицине подорвали здоровье Даниила Самойловича. Он был отправлен в Изяславский полевой госпиталь, где долгое время восстанавливал свои силы. А в начале ноября 1770 Государственная медицинская коллегия издала распоряжение о переводе больного доктора Самойловича в тыловой город Оренбург на должность лекаря третьего гарнизонного батальона. Само распоряжение шло к больному несколько месяцев — все это время Копорский полк находился в движении. Указ нашел Самойловича в Бухаресте. Путь в далекий Оренбург лежал через земли Молдавии, Киев, Москву. К слову, моровая язва к тому времени из Молдавии и Валахии уже перекинулась на земли Правобережной Украины, вторглась в Киев, Чернигов, Нежин… Путешествуя по карантинным заставам, селам и городам, Даниил Самойлович постоянно расспрашивал местных жителей о чуме — о течении болезни, необычных случаях заболевания и исцеления людей.

Весной 1771 Самойлович прибыл в город Васильков (25 километров южнее Киева). Там врач встретился с главным карантинным доктором Иваном Полетикой. Встреча обрадовала его — Иван Андреевич был хорошим другом Даниила, «крестным отцом» десять лет назад приобщившим его к медицине. Жилище карантинного врача, расположенное на Печерском форштадте в Киеве, являлось своеобразным центром городской медицинской общественности. Сюда приходили светила медицины обсудить вопросы борьбы с болезнями, проблемы профилактики и лечения в условиях эпидемии. В те дни киевские доктора были крайне озабочены угрозой чумы. Ситуация усугублялась тем, что губернские власти пренебрегали их рекомендациями, а местные жители продолжали торговать вещами, взятыми из «вымерших домов».

В середине июня 1771 Самойлович прибыл в полуопустевшую, окруженную карантинными заставами Москву. Окутанная черным дымом древняя столица, в которой круглосуточно горели костры из навоза и соломы, находилась в отчаянии. Здесь Даниил встретил своего земляка — доктора медицины, преподавателя московской госпитальной школы Константина Ячельского. Тот рассказал, с каким немыслимым невежеством среди врачей и чиновников ему приходится сталкиваться. И это при том, что чума еще в 1654 году унесла жизни более половины жителей города. Сама Екатерина II не желала верить в чуму, получая от подданных подхалимную информацию. В итоге опасное заболевание вырвалось на улицы города. Период карантинов был упущен, и разразилась эпидемия невиданного масштаба. Услышав это, Самойлович принял решение остаться и помочь лечить больных. В конце июня 1771 он принял больницу, основанную при Угрешском монастыре. Помощников ему в городском медицинском совете не сыскалось, и доктор был вынужден полагаться только на свой опыт и знания, самостоятельно выбирая пути лечения сложного заболевания.

С каждым днем число больных все возрастало. Лекарь круглосуточно находился среди своих пациентов, не имея возможности принимать даже известные в то время меры безопасности, например, слушать пульс больного через табачный лист. Но кто мог обеспечить Самойловича таким количеством листьев, если заболевшие люди поступали к нему десятками! Молодой врач — ему в то время еще не исполнилось тридцати лет — сам принимал больных и сам вскрывал их гнойные бубоны. Огромная смертность, доходившая до восьмидесяти процентов, практически поголовная гибель медперсонала заставила неутомимого Самойловича предпринимать все новые и новые способы борьбы с заразой. В эти дни ему первому из русских учёных пришла блестящая идея о противочумных прививках, которые врач готовил из содержимого бубонов больных. Однако предрассудки помешали внедрить ему их в Москве. Также Самойлович разработал собственную систему противоэпидемических мероприятий. На себе доктор доказывал действенность предлагаемых им мер защиты. Для этого врач надевал на себя снятую с зараженных людей и окуренную дымом одежду.

Когда при Симонове монастыре открылась новая «чумная больница», верный долгу врача и патриота Самойлович отправился работать туда. Каждый день в больницу поступало около сотни новых пациентов. Убрав перегородки между кельями, врач сумел разместить в монастыре более двух тысяч человек. В первый раз в медицинской практике, задолго до Пирогова отважный лекарь применил методику сортировки больных, которую сразу же стали применять во всех противочумных лечебницах. По распоряжению Самойловича медперсонал в больнице работал только в халатах и обуви, пропитанных уксусом и смазанных дегтем.

Тяжелая и напряженная работа не прошла бесследно — мужественный доктор заболел чумой. Однако страшная болезнь оказалась не властна над ним. Самойловича перевезли на южную окраину города и разместили среди прочих выздоравливающих в Даниловском монастыре. А в это время недовольство населения все росло — голод, карантинные строгости, недоверие к врачам, неэффективность лечения, принудительная госпитализация, узаконенный порядок уничтожения имущества заболевших — все это отражалось на состоянии жителей города. За сутки на улицах Москвы погибало от 900 до 1200 человек. На помощь полиции по уборке трупов с улиц из тюрем были выпущены уголовники. Своим мародерством и грубыми действиями эти «черные дьяволы» наводили на москвичей ужас. В сентябре 1771 в народе прошел слух, что чудотворная Икона Боголюбской Богоматери, расположенная у Варварских ворот, исцеляет людей. Жители хлынули к воротам. Во избежание столпотворения архиепископ Амвросий отдал команду перенести икону в ближайшую церковь. И тогда начался бунт. Восставшие выпускали больных и разбивали карантины, архиепископ был насмерть забит дубинками. Неподалеку от Данилова монастыря крепко избили и Самойловича. Воинские команды подавили бунт, усеяв Красную площадь трупами восставших. Лишь после этого для борьбы с эпидемией была организована специальная Противочумная комиссия, куда в качестве единственного представителя лекарского сословия вошел Даниил Самойлович.

После ликвидации чумы в Москве врач был удостоен денежной награды и чина коллежского асессора с правом потомственного дворянства. А осенью 1774 Самойловичу довелось осматривать состояние Емельяна Пугачева, которого доставили в Москву и поместили в холодном и сыром подвале. Доктор обнаружил у Пугачева тяжелое воспаление легких. Екатерина желала сохранить мятежнику жизнь до публичной казни, в результате чего Самойлович успешно лечил его. Но как только состояние больного улучшилось, лекаря перестали пускать к нему. А вскоре Пугачева казнили.

До 1776 года Самойлович в чине штаб-лекаря работал в Московском департаменте Сената. Товарищи настоятельно рекомендовали врачу обобщить накопленный опыт и отправиться за рубеж с целью защиты докторской диссертации. Послушав их, в августе 1776 Самойлович на собственные средства отправился во Францию и поступил на медицинский факультет Страсбургского университета, пользующийся особой славой и выпускающий лучших акушеров Европы и России. Вскоре небольшая сумма денег, скопленная врачом в Москве, подошла к концу. Долги и нищенское существование вынудили Самойловича дважды обратиться с просьбой о помощи к президенту Российской Государственной медколлегии. Но только спустя два года, в мае 1778, вышел указ о выплате бедному ученому денежных средств.

Готовясь к защите, Самойлович в 1778 году составил и опубликовал в России руководство по повивальному искусству под названием «Деревенская и городская повивальная бабка». В эти же годы Самойлович написал еще одну популярную книгу «для народа» — по лечению от бешенства. Диссертацию по оперативному акушерству Даниил Самойлович успешно защитил в 1780 году в Лейденском университете и был удостоен степени доктора медицины. После этого врач еще три года пробыл за границей, посетив Голландию, Австрию, Англию и Германию. Живя в Париже, доктор познакомился с известным русским скульптором Феодосием Щедриным, создавшим скульптурный портрет-барельеф Самойловича. Впоследствии гравер Елисей Кошкин создал по этому барельефу гравюру, сохранившуюся до нашего времени. В эти же годы Даниил Самойлович написал несколько крупных научных работ, посвященных Московской чуме 1771 года. В августе 1783 они были изданы во Франции, а в 1885 переизданы в Лейпциге. Об этих трудах говорили все ведущие европейские ученые, а девять западноевропейских академий избрали их автора своим членом, и лишь Российская Академия не ответила на прошение ученого о принятии его. Кроме того, Самойлович отправлял Екатерине II письмо, в котором просил ее способствовать в деле организации школ по обучению акушерок в нашей стране, но императрица его предложения не утвердила.

В конце 1783 Самойлович вернулся в Санкт-Петербург. На родине знаменитому врачу оказали довольно холодный прием, наказав ждать вакантную должность. Несмотря на острую нехватку специалистов, талантливый ученый семь месяцев сидел без работы, подумывая даже об отъезде за границу. От безработицы доктора спасла очередная эпидемия чумы, охватившая юг Украины. Только в Херсоне за семь месяцев 1783 года от нее погибло свыше трех с половиной тысяч человека и еще около двух тысяч умерло от «обычных болезней». В городе прекратилось строительство кораблей и зданий, вокруг него было возведено несколько карантинов. Однако борьба с эпидемией велась старыми методами и мало что дала. В итоге смертельное заболевание поставило под угрозу реализацию грандиозных проектов светлейшего князя Потемкина по заселению Екатеринославского наместничества.

В апреле 1784 Екатерина II уже не приказывала Григорию Александровичу, а умоляла: «Слух пронесся, будто в Херсоне свирепствует язва и будто она пожрала большую часть работников адмиралтейских. Сделай милость, сильной рукой примись за истребление оной». Князь и без напоминаний царицы знал, как беспощадно чума косит жителей города, а смерть командира Черноморского флота вице-адмирала Федота Клокачева подтолкнула Потемкина к решительным действиям. В самых изысканных и вежливых выражениях он воззвал о помощи к некоему врачу, обладавшему уникальным опытом борьбы с чумой, известному под именем Даниила Самойловича: «Известное прилежание и искусство ваше побудили меня доверить вам главное…. Херсон, пострадавший от заразы, должен быть первым предметом вашего попечения…».

Безработный врач, потеряв надежду устроиться акушером, принял предложение князя Потемкина занять место губернского доктора Екатеринославского наместничества. Специальный приказ определил обязанности губернского лекаря — «первое попечение город Херсон, обезопасить местность, обеспечить средствами и кадрами карантинные службы». В июне 1784 Самойлович прибыл в Кременчуг, являвшийся административным центром наместничества, и энергично принялся за работу. В июле он уже был в Херсоне и, устроив на реке Кошевой новый карантин для изоляции заболевших, активно начал применять дезинфекцию и ряд собственных противочумных мероприятий.

Осенью 1784 Даниил Самойлович предпринял попытку отыскать возбудителя болезни для чего начал заниматься микроскопическими исследованиями. Для этого он приобрел самый совершенный на то время микроскоп Деллебара. Исследования, продолжавшиеся несколько лет, к сожалению, ничего не дали. К слову, чумная палочка была обнаружена лишь спустя 110 лет, и неудача в поисках вследствие несовершенства микроскопической техники вовсе не уменьшает заслуг врача, первого в истории попытавшегося с помощью микроскопа установить возбудителя этой болезни. Также по инициативе Самойловича 29 июля 1784 в Херсоне было создано Медицинское собрание — первое в нашей стране научное медицинское общество, целью которого стало изучение «какие болезни и в какое время возрождаются в городе Херсоне и его округе, как от них защищать и вылечивать людей самыми верными и простыми способами».

В конце 1784 года эпидемия в городе закончилась. Труды врача получили высокую оценку властей. Например, правитель Екатеринославского наместничества Иван Синельников писал: «Особенно себя отличил доктор Самойлович, который своим примером, побудя чинов медицинских к пользованию зараженных, великое количество таковых спас от смерти и о роде болезни учинил весьма важные открытия... Самойлович — герой чумной, или, если хотите, истинный Эскулапий, Иппократ».

В 1785 Даниил Самойлович был удостоен чина коллежского советника. В следующем году доктор, восстановив переписку с европейскими учеными, отправил в Париж свои дополненные труды о чуме, которые были изданы в 1787 году. Слава доктора как выдающегося специалиста по вопросам моровой язвы гремела по всей Европе. Еще четыре зарубежные академии избрали его своим членом, а император Австрии Иосиф II наградил доктора золотой медалью.

В декабре 1786 был окончательно утвержден маршрут путешествия Екатерины на юг, и Самойлович вместе с Потемкиным и губернскими чиновниками совершил инспекционную поездку по шести городам края, в ходе которой на местах познакомился с организацией медобслуживания жителей этих земель. Вместе с этим опытный губернский доктор успешно определил причину массовых желудочно-кишечных заболеваний военнослужащих, расквартированных в устье Ингула. Ею стала низкокачественная вода из местной речки. По рекомендациям доктора срочно были выкопаны три колодца, а по берегам речушки выставлены предупреждающие посты. Образцовый порядок доктор навел и в Херсонском карантине. За свои труды Самойлович был представлен к ордену Святого Владимира, однако заслуженной награды не получил — до Потемкина дошли слухи о словах Самойловича, касательно приезда Екатерины II на юг страны. О встречах императрицы доктор прямо говорил, как о бутафорщине.

Летом 1787 Кременчуг посетил известный немецкий врач и путешественник Меллер, знакомый с Самойловичем по его работам. В своей книге он писал: «Доктор принял меня дружественнее и сердечнее, чем я мог ожидать от человека, являющегося членом многих иностранных академий и удостоенного писем царских особ». На прощание русский врач подарил немецкому ученому четыре своих книги. В этом же году князь Потемкин принял решение основать Екатеринославский университет. Заветная мечта Даниила Самойловича о преподавательской деятельности и обучении молодых медиков вполне могла бы осуществиться, однако помешала начавшаяся русско-турецкая война. Тем не менее, в сентябре 1787 в Кременчуг приехала первая группа студентов, жаждущих изучать медицину. Даниил Самойлович решил не отправлять их обратно, а организовать медицинскую школу для подготовки квалифицированных кадров, необходимость в которых с началом военных действий резко возросла.

Вскоре после начала войны Самойлович оказался на фронте. В качестве дивизионного доктора он работал при войсках Александра Суворова. В письмах Василию Попову и Григорию Потемкину полководец высоко оценивал его деятельность. А в известном Кинбурнском сражении, когда Александр Васильевич был дважды ранен (в руку и грудь), Самойлович, рискуя жизнью, прямо на поле битвы оказал знаменитому полководцу первую помощь. Впоследствии он больше месяца лечил Суворова. Кроме того знаменитый врач, организовывая медицинское обеспечение боевых действий, издал ряд инструкций по обезвреживанию воды, а также запретил есть сырые и незрелые плоды. Отметив тот факт, что в ходе эвакуации в тыл все раны и болезни осложняются, а лечение затягивается, доктор предложил лечить пострадавших в прифронтовых лазаретах.

В 1788 году, предвидя долгую осаду крепости Очаков, Григорий Потемкин отдал распоряжение своему ближайшему соратнику Михаилу Фалееву срочно развернуть для нужд армии новый полевой госпиталь, получивший впоследствии название Богоявленского. Местом его устройства были выбраны земли неподалеку от села Витовка. Причинами устройства лазарета на этой земле стали: близость к театру военных действий, сообщения сухопутными и водными дорогами, наличие источников качественной воды. Строительство велось быстро — здания сооружали из мелких бутовых камней на глине. Датой открытия Витовского полевого госпиталя согласно исследованиям историков принято считать 16 июня 1788. А уже 6 июля Даниил Самойлович был назначен его главным врачом.

24 июля в госпиталь поступили первые больные — восемьдесят восемь человек флотского батальона Суворова и пятьдесят два человека из города Херсона. В начале августа в госпитале уже размещалось свыше четырехсот больных, а спустя две недели из армии сюда отправили еще около 560 пациентов — под Очаковом началась эпидемия кишечных заболеваний, а нехватка витаминов привела к появлению цинги. Главврач ввел в госпитале строгие санитарно-гигиенические правила и установил карантин, распространяющийся на все селение. Более двух лет Самойлович неустанно работал в госпитале. Современники отмечали его душевное и внимательное отношение к больным, утверждая, что само присутствие врача способствовало выздоровлению больных. Несмотря на изнуряющую деятельность, Даниил Самойлович находил время заниматься наукой — в 1790 была опубликована очередная книга «Способы восстановления медико-хирургической работы в армии».

9 октября 1790 по приказу Григория Потемкина Даниил Самойлович был внезапно и без объяснения причин уволен. Формальным основанием стала новость о том, что главврач, минуя Потемкина, направил в Государственную медицинскую коллегию прошение уволить за обман и хищение аптекаря госпиталя некоего немца Дитриха Дрейера — «нерадивого, малограмотного и всегда нетрезвого». Однако биографы Самойловича приводят версию, что причиной опалы врача явилось его пребывание за границей накануне первой французской революции. И хотя он не был на парижских баррикадах, до властей, по всей видимости, дошли его слова коллегам, в которых доктор положительно отзывался о прогрессивных веяниях антимонархического вольнодумства.

Как бы то ни было врач и учёный, известный всему миру, вновь остался без средств существования. Два года Самойлович, его супруга и два их малолетних ребенка бедствовали. Не помогли ни многократные обращения в Адмиралтейство, ни письма доведённого до отчаяния врача царице. Тем не менее, живя в Петербурге, Самойлович продолжал активно заниматься наукой, анализировать накопленный опыт и писать новые статьи. По окончанию войны Платон Зубов — новый Екатеринославский генерал-губернатор, заменивший умершего Потемкина, — обратился к Екатерине II с предложением организовать на юге мощный заслон из пограничных карантинов. Указ об их организации был издан 6 июня 1793. Согласно ему главным карантинным доктором назначался Даниил Самойлович, отлично знакомый, по словам Зубова, с местными условиями. Прибыв на место, врач активно взялся за дело.

Его резиденцией стал Очаков, однако там медик находился редко, предпочитая все время проводить в объездах городов, в которых были организованы карантины, и инструктаже местных докторов. Согласно документам только за 1800 год Самойлович совершил 29 служебных поездок общей протяжённостью в тридцать тысяч километров. Работая главным карантинным доктором он шесть раз встречался с эпидемией чумы и успешно ликвидировал ее: в Тамани в 1796, в Одессе и Каменец-Подольске в 1797, в Дубоссарах в 1799, в Феодосии и Елисаветграде в 1799. Кроме того он составил новый карантинный устав, проект которого был отправлен в медколлегию, а затем утвержден Павлом I.

Неутомимая деятельность по улучшению карантинной службы и скорейшей ликвидации очагов заразы были высоко оценены — в 1796 Самойлович получил давным-давно обещанный ему орден Святого Владимира. В 1797 он был удостоен чина статского советника, а спустя два года — действительного статского советника. В то время среди медиков такие высокие чины практически не встречались. В 1800 году карантинная служба была реорганизована, и Даниил Самойлович стал инспектором Черноморской медицинской управы в Николаеве, где и проработал последние годы жизни. Именно здесь талантливый эпидемиолог закончил свой капитальный четырехтомный труд, подводящий итог его многолетней борьбы с чумой.

Несмотря на улучшение материального положения, Самойлович жил очень скромно и не приобрел никаких богатств. У него не было ни поместья, ни крепостных. Основная часть заработанных денег шла на разъезды и наем транспорта (подорожных средств ему не выдавали). Подготовка и печатание научных работ также требовали значительных затрат. В ноябре 1804, несмотря на холодную зиму, врач отправился в тысячекилометровую поездку по городам Херсон, Берислав, Севастополь, Акмечеть, Таганрог. В них он осматривал госпитали, аптеки и лазареты, проверял работу медперсонала. Вернувшись из поездки в конце января 1805, Самойлович тяжело заболел желтухой. Умер выдающийся русский медик в городе Николаеве 20 февраля 1805 года.



По материалам книги Н.К. Бородия «Даниил Самойлович Самойлович» и сайта http://litnik.org

Борец со смертью. Николай Васильевич Склифосовский

Фаворит императрицы. Князь Григорий Григорьевич Орлов

Болезнь подкралась тихими шагами

Хирург-мыслитель. Николай Иванович Пирогов

Гетманщина — любимая эпоха «укров