Дезинтеграция Европы: национальные государства ждёт распад?

Еще не так давно казалось, что после окончания Второй мировой войны была поставлена точка в вопросе о государственных границах в Западной Европе. Великобритания, Франция, Италия, Испания — представлялось, что политическое будущее этих национальных государств — в их внутреннем единстве и дальнейшей интеграции уже на надгосударственном уровне. Конечно, определенные проблемы и противоречия существовали во всех перечисленных странах. В Великобритании «горячей точкой» была Северная Ирландия, во Франции — Корсика, в Испании — Страна Басков. Националистические движения ирландцев, басков, корсиканцев, бретонцев вели вооруженную борьбу за создание своих национальных государств. Однако выйти на уровень респектабельной политики и всенародного обсуждения возможности «расчленения» сложившихся национальных государств Западной Европы радикальные движения так и не смогли. В современной Европе сложилась совершенно иная ситуация. И в Великобритании, и в Бельгии, и в Испании, и в Италии сепаратистские настроения охватили большую часть населения наиболее развитых в социально-экономическом отношении регионов. Причем современный европейский сепаратизм приобрел куда более респектабельные черты, чем прежде. К сепаратистским настроениям склоняются региональные политические и финансово-экономические элиты, которые не видят будущего своих родных провинций в составе крупных национальных государств. В отличие от баскских, ирландских и корсиканских радикалов второй половины ХХ века, современные европейские сепаратисты не являются националистами в общепринятом значении. Их скорее можно назвать регионалистами, поскольку в центре их внимания — не столько политическое и культурное самоопределение конкретной нации, сколько экономическое развитие собственных регионов. Последнее, по мнению регионалистов, не представляется возможным, пока регионы входят в состав крупных национальных государств и «кормят» остальные, более отсталые в экономическом отношении, территории. Как ни странно, но центры европейского сепаратизма сегодня сместились с тех регионов, которые десятилетиями боролись с оружием в руках против центральных властей, к регионам мирным. Это тоже тренд современной европейской политики — на смену национализму приходит регионализм, на смену вооруженной борьбе — парламентские дебаты и всенародные референдумы.

Шотландия: «пока в составе Великобритании, а там посмотрим»

О своем стремлении к обретению независимости в последние годы очень активно заявляет Шотландия, относящаяся к наиболее развитым в экономическом отношении регионам Великобритании. Отметим — не шотландские радикалы из какой-либо политической партии или группировки, а именно Шотландия, поскольку постановка вопроса о независимости отражает интересы шотландских политических и экономических элит. Несмотря на то, что объединение с Англией было воспринято значительной частью шотландцев весьма болезненно, в конечном итоге в Шотландии не возникло националистического движения, сопоставимого по масштабам с ирландским. Лишь в середине ХХ в. некоторые шотландские политические деятели и активисты заговорили о возможности создания автономии в составе Великобритании. Когда у берегов Шотландии открыли нефтяное месторождение Брент, сепаратистские настроения стали вновь набирать силу. Ведь обладая собственной нефтью независимая Шотландия могла бы чувствовать себя куда увереннее, в том числе и за счет пополнения бюджета доходами от эксплуатации месторождения. В 2007 г. лидер Шотландской национальной партии Алекс Сэлмонд выдвинул идею о политической независимости Шотландии. Став в результате победы на парламентских выборах первым министром Шотландии, Сэлмонд заговорил о необходимости проведения референдума, на котором жители Шотландии сами могли бы принять решение — стоит ли провозглашать независимость или лучше остаться в составе Великобритании. Значительное число шотландцев поддержало идею самоопределения по причине недовольства социальной и экономической политикой британского государства. В частности, шотландцы убеждены, что доходы от эксплуатации природных ресурсов региона, а также налоги, собираемые с шотландских предприятий, расходуются на нужды самой Шотландии лишь в незначительном масштабе. То есть, упрощая, Шотландия просто «кормит» остальные регионы Великобритании.

15 октября 2012 г. премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и первый министр Шотландии Алекс Сэлмонд подписали соглашение, в соответствии с которым дата проведения референдума о политической независимости Шотландии была назначена на осень 2014 г. Однако, следует отметить, что в том варианте, который предлагается современными сторонниками независимости Шотландии, страна в случае отделения от Великобритании, сохранит королеву в качестве главы государства и фунт стерлингов в качестве национальной валюты. Но вооруженные силы будут созданы собственные, что в свою очередь отразится в негативном плане на обороноспособности Великобритании — ведь шотландцы всегда считались одним из основных столпов королевских вооруженных сил. 18 сентября 2014 г. состоялся референдум, на который пришло 84,5% избирателей. При этом большинство избирателей — 55,3% — высказались против провозглашения политической независимости Шотландии. Однако за отделение Великобритании проголосовало пусть и меньшее, но очень внушительное количество шотландских избирателей — 44,7%. Это очень большая цифра, свидетельствующая о том, что почти половина взрослых шотландцев не желает жить с англичанами в едином государстве. Более того — в зависимости от политической или экономической конъюнктуры, ситуационных изменений, в обозримом будущем число сторонников полной политической независимости Шотландии может возрасти. По итогам референдума Алекс Сэлмонд, лидер Шотландской национальной партии, немедленно заявил о своей отставке. Но он подчеркнул, что в случае, если Великобритания в дальнейшем не выполнит своих обязательств по деволюции, то есть расширению автономии региона, референдум по вопросу о независимости может повториться.

Фламандцы vs валлоны

В Бельгии основные внутренние противоречия наблюдаются по линии «нидерландская Фландрия — франкофонная Валлония». Надо отметить, что Бельгия — государство двух наций. Фламандцы, составляющие основное население Фландрии, говорят на нидерландском языке, относящемся к германской языковой группе. Валлоны, напротив, говорят на французском языке, входящем в романскую языковую группу. Фламандцы представляют собой более сплоченную общность, не соотносящую себя с французской (валлонской) культурой. Более того, в плане понимания нации фламандцы тяготеют к германской модели, в отличие от валлонов, являющихся, безусловно, сторонниками французской модели. Кроме того, Фландрия — более консервативный регион, с традиционно сильным влиянием церкви и более патриархальными устоями. Именно фламандцы воевали против испанцев в знаменитой войне за освобождение Нидерландов. Однако корни противоречий между фламандцами и валлонами в современных условиях лежат не только в лингвокультурной, но и в социально-экономической плоскости. Дело в том, что Фландрия долгое время не отличалась высоким уровнем экономического развития. Однако во второй половине ХХ в. началось стремительное развитие некогда отстающего региона, вследствие которого Фландрия постепенно превратилась в основного «кормильца» всей Бельгии. Естественно, что фламандцы озадачились вопросом, зачем им «кормить» ту же Валлонию, если они могут и так прекрасно просуществовать — как самостоятельное государство или, по крайней мере, широкая автономия. Тем более, что для этого есть и социокультурные основания — все же фламандцы говорят на совершенно ином языке и в культурном отношении тяготеют к соседним Нидерландам. Первоначально в Бельгии была фактическая гегемония южной, франкофонной части страны и франкофоны осуществляли политическое руководство в бельгийском государстве. Однако затем был принят закон, уравнявший французский и фламандский языки, после чего последний приобрел права языка управления во Фландрии. Учитывая и специфику социально-демографического развития Бельгии, которая состоит в более высоком уровне рождаемости во Фландрии, численность фламандского населения возросла, что привело и к повышению его роли в политической и экономической жизни страны. В 1980-е — 1990-е гг. Фландрия превратилась в наиболее развитый в экономическом отношении регион страны, в котором сосредоточились основные промышленные предприятия. В структуре бельгийского экспорта на Фландрию приходится около 70%. То есть, по сути, именно Фландрия в настоящее время формирует лицо бельгийской экономики. Она же дотирует Валлонию и Брюссель, поскольку последние могут обеспечить свои потребности лишь на 60%, т.е. являются зависимыми от фламандского региона.

В экономической элите Бельгии фламандцы заняли лидирующие позиции, соответственно, повысилось и их влияние на политическую жизнь страны. В 1979 г. была основана партия «Фламандский интерес», в которую объединились Фламандская народная партия и Фламандская национальная партия. Главной целью партии стало достижение независимости фламандских регионов страны и обеспечение прав фламандского населения. Естественно, что партия получила широкие симпатии среди фламандских избирателей. Одновременно партия выступила против роста иммиграции в Бельгию из стран «третьего мира», что также не могло не способствовать повышению ее политического рейтинга. Однако, в конечном итоге, идеи фламандского сепаратизма в Бельгии имеют меньшее распространение, чем в той же Великобритании идеи шотландского сепаратизма, о чем свидетельствует уровень поддержки сторонников независимости среди фламандского населения — он, конечно, не низок и колеблется в районе 14-20%, но и назвать его высоким, позволяющим реально говорить о перспективах раздела Бельгии на два государства, пока не получается. Но постоянные экономические проблемы, с которыми сталкиваются страны Евросоюза, могут привести к тому, что число сторонников фламандской независимости возрастет и вопрос об отделении Фландрии или, по крайней мере, о широкой автономии, будет поставлен на более серьезном уровне.

Баски перестали взрывать, но свободу требуют

Что касается Испании, то национальное государство, берущее начало в кастильской монархии Средневековья, давно себя изжило. Несколько столетий назад кастильским монархам удалось взять верх над другими феодальными образованиями Пиренейского полуострова и подчинить их своей власти. Независимость сохранила лишь Португалия, ставшая одной из важнейших соперниц Испании во время эпохи Великих географических открытий и последующей колонизации Америки, Африки и Южной Азии. Можно объяснять это тем, что португальцы — нация, обладающая очевидными отличиями от испанцев — говорящая на другом, хоть и близком, языке, имеющая собственную культуру, традиции и обычаи. Но ведь если брать за основу этнические, лингвистические и культурные различия, то не меньшие основания для строительства собственной государственности имеют те же галисийцы, каталонцы или, тем более, баски, чей язык вообще не похож на испанский и является единственным в Европе языком — «изолятом», не имеющим родственников среди прочих языков мира. Долгое время политическое доминирование Кастилии удерживалось силовым путем, и это при том, что именно регионы, населенные национальными меньшинствами, становились очагами антигосударственного сопротивления.

В Стране Басков всю вторую половину ХХ века сторонники независимости вели ожесточенную вооруженную борьбу против центральной власти. Баскская леворадикальная военно-политическая организация ЭТА (Euskadi Ta Askatasuna — «Страна Басков и свобода») была признана одной из наиболее опасных террористических организаций Европы. Она появилась в 1959 г. как ответ на репрессивную политику франкистского режима в отношении басков — коренного населения Страны Басков. Как известно, Франко полностью запретил использование баскского языка и лишил Басконию привилегий автономии, которые были добыты басками во время существования Испанской республики — в 1936 году. Вооруженная организация басков получила всестороннюю поддержку мирового антиимпериалистического движения. Баскам симпатизировали национально-освободительные движения стран Африки и Латинской Америки, коммунистические партии и леворадикальные организации всего мира, которые видели в ЭТА борцов против франкизма и фашизма и разделяли стремление баскского народа к обретению политической независимости. Тем более, что большинство членов ЭТА симпатизировали социалистическим идеям и видели будущее баскского государства социалистическим. В 1973 г. ЭТА убила премьер-министра Испании адмирала Луиса Карреро Бланко — преемника Франко на посту главы испанского правительства. Это убийство стало самой известной боевой операцией баскского освободительного движения. Хотя в 1978 г., уже после демократизации политического режима в Испании, Страна Басков получила максимальную автономию и множество привилегий, которыми не обладает ни одно другое испанское автономное сообщество, организация ЭТА продолжила сопротивление во имя достижения полной политической независимости Страны Басков. Длительное время Испания не могла одержать победу над баскскими радикалами, несмотря на то, что направила на них всю мощь своего репрессивного аппарата и даже создала парамилитарные формирования из бывших полицейских и военнослужащих, действовавшие неправовыми методами.

Последние атаки баскской организации ЭТА совершались еще в 2009 г. — была взорвана бомба у казарм Гражданской гвардии (аналог внутренних войск в Испании) в г. Бургос, совершен взрыв на курорте в Пальма-де-Мальорка. Однако 5 сентября 2010 г. руководство ЭТА выступило с заявлением об отказе от вооруженной борьбы и переходе к мирной фазе борьбы за независимость Страны Басков. 10 января 2011 г. ЭТА официально объявила о прекращении вооруженной борьбы. Однако отказ от террористических атак не означает, что баскское национально-освободительное движение прекратило свое существование — просто его лидеры осознали, что в современных условиях политической независимости проще добиться мирными методами.

«Каталония будет независимой»

Каталонию в настоящее время называют наиболее близким к реальному воплощению идеи суверенитета регионом Испании. В Каталонии проживает 15% населения страны. Основная часть — каталонцы, которых в Испании насчитывается не меньше 7,5 млн. человек. Каталанский язык входит в состав окситано-романской подгруппы романской языковой группы индоевропейской языковой семьи и по своему словарному запасу имеет наиболее близкое родство с окситанским языком, с итальянским языком, а только затем — с испанским и португальским языками. Существует понятие «Каталанские земли», в составе которых сторонники независимости Каталонии выделяют собственно Каталонию с Барселоной, Валенсию, Балеарские острова, французский департамент Восточные Пиренеи и карликовое государство Андорру на стыке границ Испании и Франции. Кроме того, каталанский язык имеет носителей на острове Сардиния — в городе Альгеро, где говорят на альгерском диалекте каталанского языка. В Средние века на территории Каталанских земель существовало несколько феодальных государств — графство Барселона, графство Руссильон, королевство Валенсия, королевство Майорка и т.д. Позже большая часть этих земель вошла в состав Испании в результате брака Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. В 1640-1652 гг. имела место попытка восстановления каталонской государственности в результате Сегадорского восстания и последовавшей Каталонской революции. На стороне каталонцев, пытавшихся отсоединиться от Испании, выступила Франция. 16 января 1641 г. была провозглашена Каталонская республика во главе с президентом Пау Кларисом, признавшая протекторат Франции в обмен на поддержку французской короны в сопротивлении Мадриду. Однако затем Франция, в которой усилились внутренние политические противоречия, не смогла оказывать серьезную поддержку каталонским сепаратистам и Каталония была вынуждена капитулировать, взяв с испанской короны обещания сохранения определенной автономии. В свою очередь, французский король получил графство Руссильон в качестве награды за отказ от территориальных претензий к Испании.

Поскольку Каталония была наиболее развитым индустриальным регионом страны и значительную часть ее населения составляли представители рабочего класса, в ней закрепились республиканцы, до последнего сопротивлявшиеся установлению режима Франко. Каталония в годы Гражданской войны в Испании стала эпицентром испанского анархистского движения, имевшего в стране очень сильные позиции. Когда франкистам все же удалось подавить сопротивление коалиции социалистов, коммунистов и анархистов, репрессии затронули не только революционеров и республиканцев, но и каталонское население в целом. В годы правления Франко каталанский язык, на котором говорит каталонское население Испании, оказался под запретом, а каталонская культура не имела никаких стимулов для развития и также всячески подавлялась. Естественно, что это вызывало крайне негативную реакцию со стороны населения Каталонии — как обычных граждан, так и каталонской элиты, которая в глубине души ненавидела франкистский режим. С конца XIX века Каталония предпринимала неоднократные попытки отделиться от Испании. Первая такая попытка имела место в 1871 г. и лишь переговоры с центральной властью предотвратили отделение и возможную войну между центром и Каталонией. В 1930-е годы Каталония вновь предприняла попытку обретения суверенитета, однако затем оказалась на стороне республиканского движения и сыграла важнейшую роль в противостоянии франкистам. Испанский диктатор Франсиско Баамонде Франко в отношениях с Каталонией показал себя недальновидным политиком. Подавляя каталонскую идентичность, он лишь способствовал росту и укреплению регионалистских и сепаратистских настроений. Именно благодаря запрету каталанского языка, культуры, национальных организаций, был дан старт дальнейшей популяризации сепаратистских идей среди населения Каталонии. Каталонцы рассуждали вполне объяснимо — «если мы не можем говорить на родном языке в составе Испании и иметь свою автономию, то может нам следует вообще от Испании отделиться?».

Только после ухода Франко из жизни и последующей политической либерализации Каталония получила (в 1979 году) статус автономии и добилась официального признания каталанского языка. Однако эти меры уже не могли предотвратить рост сепаратистских настроений в населенных каталонцами провинциях. Каталонию, также как и Страну Басков, затронула, хотя и в меньшей степени, радикализация движения сторонников независимости в 1970-е — 1980-е гг. Именно после ухода Франко появилась и активизировала свою деятельность каталонская сепаратистская военно-политическая организация «Терра Лиура» — «Свободная земля». Она появилась в 1978 г., а в 1981 г. вывесила на стадионе «Камп Ноу» баннеры с лозунгами «Мы — отдельная нация». «Терра Лиура» в качестве основных принципов своей деятельности назвала достижение национального суверенитета, защиту территории Каталанских земель, каталонского языка, интересов каталонских рабочих. Организация провозгласила лозунги «Независимость или смерть!», «Да здравствует вооруженная борьба», «Единая нация — каталанские страны». Помимо националистических и сепаратистских лозунгов, «Терра Лиура» выдвигала и социальные, являясь организацией левого толка. Среди сторонников политической независимости Каталонии социалистические идеи всегда пользовались спросом, поскольку каталонцы прекрасно понимали — без трансформации социальных отношений, оттеснения сросшейся с кастильской финансовой и политической элитой местной крупной буржуазии добиться независимости не удастся. В 1995 г. «Терра Лиура» самораспустилась, после чего борьба за независимость Каталонии перешла в более респектабельное, парламентское русло. Пере Баскомпта, один из руководителей военно-политической организации каталонцев, перешел в Республиканскую левую партию Каталонии, которую позже обвинили в представительстве интересов «террористической организации Терра Лиура».

Несмотря на то, что в 1990-е — 2000-е гг. происходил процесс автономизации Каталонии, сопровождавшийся признанием прав каталанского языка не только в качестве равного испанскому, но и приоритетного на территории Каталанских земель, маховик стремления к суверенитету остановить не удавалось. Большинство каталонцев не видело политического будущего Каталанских земель в составе испанского государства, по крайней мере, в его современном виде. Так, в 2009-2010 гг. были проведены опросы общественного мнения, которые показали, что более 90% жителей Каталонии поддерживают идею обретения национального суверенитета. В сентябре 2012 г. состоялся всекаталонский марш под лозунгом «Каталония — новое государство Европы», участие в котором приняло полтора миллиона человек. Парламентские выборы регионального уровня 25 ноября 2012 г. закончились полной победой сторонников суверенитета, получивших абсолютное большинство мест в региональном парламенте. 23 января 2013 г. была провозглашена Декларация о суверенитете Каталонии, предусматривавшая превращение Каталонии в «суверенный политический и правовой субъект в составе Испании». На 2014 г. каталонский парламент назначил проведение референдума о самоопределении. Он должен был состояться 9 ноября 2014 г. Жителям Каталонии задавалось два вопроса — «Должна ли Каталония стать государством» и «Должно ли государство Каталония быть независимым?». Однако идея о проведении референдума встретила резкое противодействие со стороны центральных властей. Мадрид не собирался допускать проведения референдума, поскольку настроения каталонского населения были очевидны, а проведение демократическим путем референдума об отделении Каталонии поставило бы Испанию перед необходимостью признать его результаты. Поэтому 27 сентября 2014 г. Конституционный суд Испании принял решение о замораживании референдума. Вместо референдума был проведен опрос о политическом будущем Каталонии, который, в отличие от референдума, не обладал всей правовой полнотой и его результаты не являлись обязательными для совершения каких-либо последующих реальных действий. Однако и в результате опроса 80,8% участвовавших в нем граждан поддержали идею суверенитета Каталонии. Несмотря на противодействие испанского правительства, движение за независимость Каталонии не сбавляет активности и, скорее всего, Европе рано или поздно придется смириться с тем, что на Пиренейском полуострове появится новое суверенное государство. Конечно, Мадрид будет и дальше создавать всевозможные препятствия для того, чтобы Каталония не смогла выйти из состава Испании, но в условиях стремительных политических и экономических изменений в жизни современной Европы они могут оказаться неэффективными. В конечном итоге, Евросоюзу все равно — входит ли в его состав Испания, или будут входить Испания и Каталония.

Богатый Север против бедного Юга: сепаратизм в Италии

С проблемой сепаратизма столкнулась в последние десятилетия и Италия. Как и в Великобритании, Бельгии и Испании, в Италии центробежные настроения получили распространение в наиболее развитом в экономическом отношении регионе страны — в Ломбардии и Пьемонте. Северная Италия является флагманом итальянской экономики и обладает высокоразвитыми традициями гражданского общества. Историческое развитие этого региона существенно отличалось от того пути, который выпал на долю Южной Италии. На севере страны существовало развитое городское самоуправление, формировались традиции гражданского взаимодействия и сотрудничества. На юге вплоть до ХХ века сохранялись феодальные порядки, к которым примешивалось влияние всесильной мафии. Аграрный Юг куда менее развит в экономическом отношении и «северяне» обвиняют «южан» в том, что последние паразитируют на промышленных регионах Севера, а сами вносят лишь деструктивную струю в политическую жизнь Италии.

Именно «южане», по мнению «северян», виноваты в «мафиезации» итальянской экономики и политики, коррупции органов власти, чрезмерной бюрократизации. В 1970-е гг. для противостояния этим негативным тенденциям и защиты прав «северян» сформировались Ломбардская, Пьемонтская, Венецианская, Фриулийская лиги. В ноябре 1989 г. произошло объединение этих организаций в Лигу Севера, выдвинувшую требование «федерализации» Италии на трехчленной основе — в составе республик Падании, Этрурии и Республики Юга. Несмотря на то, что официально Лига Севера выдвигает федералистские лозунги, среди ее сторонников получили большое распространение и сепаратистские идеи. В их числе — предложение о «самороспуске» итальянского государства с последующим объединением получившихся в результате раздела Италии свободных регионов в новое конфедеративное образование.

Наиболее активно сепаратистские лозунги поддерживает население Венеции и области Венето. В 1997 г. активисты Венецианской лиги демонстративно захватили колокольню Кампанилла на площади Св. Марка. Сторонники независимости области Венето апеллируют к тысячелетней истории суверенной Венецианской республики, бывшей одним из наиболее влиятельных в экономическом и политическом отношении государств Средиземноморья. По мнению представителей Венецианской лиги, вхождение Венеции в состав Италии в 1866 г. было незаконным, поэтому должен быть проведен референдум о выходе. 16-21 марта 2014 г. на одном из интернет-сайтов было проведено голосование по вопросу о возможности предоставления независимости области Венето. В опросе приняло участие 2,36 млн. человек — то есть, 63,2% от общего количества венецианцев, обладающих правом голоса в соответствии с итальянским законодательством. Из общего числа проголосовавших 2,1 млн. человек, что составляет 89,1% принимавших участие в опросе избирателей, поддержал «создание независимой, суверенной, федеративной республики Венето». Центральные власти Италии, разумеется, итоги данного опроса не признали, поскольку он не имел никакой юридической силы. После того, как Венецианская лига начала акции протеста, итальянское правительство перешло к открытым репрессиям против сторонников независимости Венето — 24 человека были арестованы за участие в сепаратистских акциях. Среди арестованных оказался и Ф. Роккетта — основатель Венецианской лиги.

Тирольцы надежда только на самих себя

Другая проблемная область Северной Италии — Южный Тироль. В Трентино-Альте-Адидже 70% населения составляют этнические немцы. Здесь к социально-экономическим причинам недовольства политикой центральных властей добавляется этнокультурный фактор. После победы Антанты в Первой мировой войне Южный Тироль был передан Италии. Так под властью итальянского правительства, в составе чуждой в языковом, этническом и культурном отношении страны, оказались тысячи немцев и австрийцев, составлявшие подавляющее большинство населения Южного Тироля. Кстати, решение о передаче Южного Тироля Италии было получено фактически мошенническим путем. Итальянские дипломаты подсунули президенту США Вудро Вильсону фальшивую карту Тироля, на которой игнорировались немецкоязычные топонимы и крупные общины жителей, говорящих на немецком языке. Американский президент, в полной уверенности, что происходит восстановление исторической справедливости и Италии передаются населенные итальянцами земли, некогда захваченные Австро-Венгрией, поддержал передачу Риму Южного Тироля. Различия между тирольскими немцами и итальянцами велики и немецкое население очень надеется на то, что рано или поздно ему удастся обрести политическую субъектность. Поводом к развертыванию борьбы за отсоединение Южного Тироля стала продолжающаяся политика «итальянизации» региона, основы которой были заложены еще в годы диктатуры Бенито Муссолини. В 1920-е — 1930-е гг. в Южном Тироле был запрещен немецкий язык, закрыты немецкие школы, повсеместно внедрялся итальянский язык, переименовывались географические названия. Итальянские фашисты занимались несанкционированным изъятием имущества у местного населения, причем Германия, несмотря на то, что Южный Тироль населяли этнические немцы, не вмешивалась в происходящее — Гитлеру более интересен был Муссолини как союзник в грядущей агрессивной войне, чем какие-то крестьяне, проживающие в Тироле. В республиканской Италии ситуация не изменилась и центральные власти в 1950-е гг. продолжали курс на «итальянизацию» Южного Тироля. Не менее 5% жителей Южного Тироля были вынуждены эмигрировать в Австрию, Германию и Швейцарию. Тогда, в ответ на политику итальянского правительства, был создан Комитет освобождения Южного Тироля — военно-политическая организация националистического толка, выступившая за выход Южного Тироля из состава Италии. Организация действовала как пропагандистскими, так и вооруженными методами и совершила целый ряд террористических актов, направленных как против символических объектов, так и против конкретных лиц. 31 января 1961 г. в Понте-Гардена была взорвана конная статуя Бенито Муссолини. В ночь с 11 на 12 июня 1961 г. были взорваны 42 опоры линий электропередач, а через месяц — 8 линий электропередач. Итальянские спецслужбы арестовали лидера Комитета освобождения Южного Тироля Зеппа Кершбаумера и 150 активистов движения. В заключении тирольские сепаратисты подвергались жестокому обращению со стороны итальянской полиции. Франц Гёфлер умер после того, как ему переломали пальцы и разорвали уши, бросив истекать кровью. До смерти был забит Антон Гостнер. Зеппа Кершбаумера осудили на 15 лет и 11 месяцев, а через три года он умер в тюрьме. Жестокие расправы со сторонниками тирольской независимости привели лишь к дальнейшей активизации террористических атак, причем на помощь тирольским сепаратистам пришли германские и австрийские неонацистские организации. За период «войны за независимость» Южного Тироля, с 20 сентября 1956 г. по 30 октября 1988 г., был совершен 361 террористический акт, погибло 15 полицейских, 2 случайных гражданских лица и 4 активиста Комитета освобождения Южного Тироля. Было арестовано и осуждено 157 человек, включая 103 жителей Южного Тироля, 40 австрийских граждан и 14 граждан Федеративной республики Германии.

Только в 2001 г. Южный Тироль был признан как автономная провинция Больцано-Боцен области Трентино-Альто-Адидже, однако до сих пор тирольцы надеются на выход из состава Италии и воссоединение с Австрией. В 2008 г. жители 130 населенных пунктов собрали подписи под ходатайством о вхождении Южного Тироля в Австрию. В соответствии с данными проводившихся в 2010 г. опросов, 95% населения Южного Тироля не ощущает себя итальянцами. Сепаратистские идеи разделяют партии «Свобода Южного Тироля» и «Союз Тироля». В 2013 г. немецкие партии взяли 80% на выборах в парламент, что позволяет активизировать дальнейшую борьбу за автономизацию и независимость Южного Тироля. Вторым по значимости требованием, после расширения национальных прав немецкого населения, у большинства немецких партий Южного Тироля, остается требование ограничения миграции на территорию провинции и области. Жители Южного Тироля опасаются, что итальянское руководство направленно «дегерманизирует» регион за счет расселения здесь итальянцев из других провинций и мигрантов из стран Азии и Африки. Специфика южнотирольского сепаратизма заключается в отсутствии симпатий к левому радикализму, характерных для баскского, каталонского, сардинского, ирландского национализма. Южнотирольских сепаратистов скорее можно определить как сторонников самоопределения замкнутой немецкоязычной общности, не претендующих на большее, чем расширение прав и последующее достижение независимости или воссоединение с Австрией территории своего проживания. Поскольку ни Австрия, ни Германия не предпринимают серьезных шагов в направлении защиты прав тирольских немцев на самоопределение, последним остается рассчитывать лишь на самих себя да на взаимодействие с «коллегами по несчастью» — трансильванскими венграми, также пытающимися выйти из состава Румынии и воссоединиться с Венгрией.

Раздробление крупных национальных государств выгодно и надгосударственному образованию — Евросоюзу, и транснациональным корпорациям. Но для самих национальных государств потеря крупных и развитых в экономическом отношении регионов может обернуться настоящей катастрофой государственности, привести к полному распаду и исчезновению с политической карты Европы. Что станет с Испанией, если вслед за Каталонией отделятся Страна Басков, Галисия и Астурия? Вряд ли сохранит свой статус державы Великобритания, если от нее отойдет Шотландия, а затем и Уэльс. Сможет ли существовать Италия без развитых промышленных регионов Севера? Вот в чем вопрос. С другой стороны, раскол национальных государств Европы без углубления европейской интеграции приведет к образованию множества мелких государств, пусть развитых в экономическом отношении, но слабых в военно-политическом плане и, соответственно, не представляющих конкурентной опасности для тех крупных государств, которые сохранят свою территориальную целостность и политическое единство.