Кутузов VS Кутузов: царедворец против полководца

Всякий человек – это прежде всего человек, а уж потом коллежский регистратор, фельдмаршал, государь-император и первый секретарь… Бывает, что человек помогает чиновнику, а бывает мешает. Вот А.С. Пушкин… Великий поэт, но… что о нем было записано в бумагах полицейского управления по Санкт-Петербургу? «Известный банкомет» – то есть картежник! И вот мешала ли склонность Пушкина к карточной игре Пушкину – поэту? Наверное, даже в чем-то помогала: заставлял писать, писать и писать, и все мы от этого только выиграли! Хотя семья его, безусловно, смотрела на это иначе. А вот помогал ли, скажем, царедворец Кутузов Кутузову - полководцу?


А. И. Чернышев – российский Джеймс Бонд XIX века.

Не так давно ВО опубликовало материал Александра Самсонова «При таком генерале, как Кутузов, Россия может быть спокойна», в котором он рассматривает его как полководца, уделяя минимум внимания всему остальному. Но… полководец неотделим от человека, а также от его окружения, так что есть смысл все-таки посмотреть и на другие аспекты жизненного пути этого человека, действительно сыгравшего в истории России очень значимую роль.

Ну, а начать лучше всего, думается, надо с того, как Кутузов зарекомендовал себя при таком человеке, как Суворов. Самсонов пишет об этом достаточно подробно, и повторять смысла нет, кроме одной суворовский фразы: «Хитер, хитер!» То есть это качество бросилось ему в глаза, но ведь пользоваться им можно и не в бою! Внимательно изучая его биографию нетрудно заметить, что Кутузов довольно рано понял, что карьеру можно сделать не только на полях сражений, но и на паркетном полу Зимнего дворца, или, еще вернее, в приемной у фаворита императрицы! «А что б чины добыть, есть разные каналы. О них как истинный философ я сужу» – написал Грибоедов, и к Кутузову это тоже можно отнести, особенно в сравнении с Суворовым. И совсем недаром в 1822 году тот же Пушкин в своих «Заметках о русской истории XVIII века» написал: «Мы видели, каким образом Екатерина унизила дух дворянства. В этом деле ревностно помогали ей любимцы. Стоит напомнить… об обезьяне графа Зубова, о кофейнике князя Кутузова и проч. и проч.» (Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в шести томах. Т.6. М., 1950. С.9.). А что за кофейник? Да кофе он ему варил и говорил, что хорошо научился варить его у турок. Боевой генерал и вдруг варит кофе временщику? Понятно, что время было такое, но все-таки… Суворов вот так не делал. «В 1795 году – сообщает нам А. Самсонов, – императрица назначила Кутузова главнокомандующим… и одновременно директором Сухопутного кадетского корпуса. Михаил Илларионович вошел в узкий круг особ, которые составляли избранное общество императрицы. Кутузов многое сделал для улучшения подготовки офицерских кадров: преподавал тактику, военную историю и другие дисциплины. Да, преподавал! Но любовью у кадетов не пользовался! В том же 1795 году кадеты, знавшие о его услугах презираемому фавориту, кричали своему директору, когда он садился в карету, чтобы отправиться к всесильному временщику: «Подлец, хвост Зубова!» (Глинка С.Н. Записки. СПб., 1895. С.122.) И пост директора корпуса он получил не просто «за заслуги», а по протекции все того же Зубова, и даже нажился на том, что продавал земельные участки в столице, которые этому корпусу принадлежали!


Император Павел I. Портрет кисти В. Боровиковского.

Эта некрасивая история со злоупотреблением своим служебным положением всплыла на свет божий уже при императоре Павле I, но по протекции Великого князя Константина Павловича замяли. («Записки графа Е.Ф. Комаровского. М., 1990. С.44.) И понятно, что такие вот экзерсисы роняли Кутузова не только во мнении о нем его кадетов, но и всех тех, кто был воспитан в веяниях нового века, а ведь именно такие люди и окружали молодого Великого князя Александра, который и сам придерживался таких же убеждений.

«Император Александр Кутузова не любил, – пишет А. Самсонов. – Но, Александр всегда был осторожен, не делал резких движений. Поэтому Кутузов сразу в опалу не попал. При воцарении Александра I Кутузов был назначен Петербургским и Выборгским военным губернатором, а также управляющим гражданскими делами в указанных губерниях и инспектором Финляндской инспекции. Однако уже в 1802 году, чувствуя холодность императора, Кутузов сослался на нездоровье и был снят с должности».

На самом деле было все совсем не так, а как – хорошо известно. Начнем с того, что он не пошел в 1799 году вместе с Суворовым в поход на Италию, но, тем не менее, уже в сентябре 1800 года получил из рук Павла орден Святого Апостола Андрея Первозванного за… проведенные им маневры. Сам Суворов получил этот орден за победу на Кинбурнской косе, в которой его дважды ранило.


Звезда и знак ордена Св. Андрея Первозванного с бриллиантами. Из коллекции ГИМа.

И такое награждение вряд ли улучшило мнение теперь уже цесаревича Александра о Кутузове. Присутствовал он и на последнем вечере у Павла 11 марта 1801 года. А вот знал он о планах заговорщиков или не знал? Вроде бы ему не сообщили. Но… неужели такой хитрый и «чуткий» человек, находясь в кругу военных, включая того же Беннигсена, вошедшего в историю своей фразой: «Гнездо теплое, птичка недалеко», не мог не почувствовать опасность для своего обожаемого монарха? Мог! Но не предпринял никаких шагов. Слепым и глухим иной раз тоже быть очень выгодно.


Табакерка, которой по преданию был убит Павел Первый.

И да потом Александр назначил Кутузова на все вышеназванные высокие должности. Но как он себя на них проявил? Поразительно нерасторопным администратором!

Так весной 1802 года Санкт-Петербург потрясла скандальная смерть известной красавицы госпожи Араужо, которая отвергла любовные притязания Великого князя Константина, которую изнасиловали его адъютанты так, что она скончалась. Потрясенная супруга цесаревича уехала в Германию. Ну, а губернатору Кутузову император приказал расследовать это преступление. И не просто расследовать, а так, чтобы все «виновные были открыты, несмотря на лица, звания и место их». (Волконский С.Г. Записки. Иркутск, 1991. С.101.) Однако открыто ничего не было, преступники наказания не понесли. Дальше больше: родилась история о заговоре в пользу все того же Великого князя Константина с целью свергнуть императора Александра, и возвести на престол Константина. История наделала немало шума, отразилась на международном авторитете России, но Кутузов опять ничего и никого не открыл. (Внешняя политика России в XIX-нач.XX в. Сб. документов. Т.1. М., 1960. С.234, 236.) И тут уже не о «холодности» императора может идти речь, а о снятии с должности «по потери доверия» либо и вовсе о несоответствии занимаемой должности. Но понятно, а как он мог хотя бы в чем-то обвинить Константина, который помог ему, спас от разоблачений, когда он был директором кадетского корпуса? «Как станешь представлять к крестишку ли к местечку…» Так что «долг» свой он ему вернул, но во мнении императора упал очень сильно. А тут наступило время Аустерлица…

Читаем А. Самсонова дальше: «Вопреки воле Кутузова, который предостерегал императоров от сражения и предлагал отвести армию к русской границе… Битва завершилась тяжелым поражением союзной армии».

Понятно, что молодой император хотел попробовать себя на поле битвы. И понятно, что слушал льстивые речи тех, кто советовали ему так поступить. А дальше было так: «Наш главнокомандующий из человекоугодничества согласился приводить в исполнение чужие мысли, которые в душе своей не одобрял» (Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Ч.2. Иркутск, 1982. С.153.). Впрочем, мог ли он действовать иначе, хорошо зная свою репутацию в глазах своего государя? Но он явился ночью к обер-гофмаршалу Толстому и попросил того отговорить императора от сражения! Тот ответил, что его обязанность пулярки и вино, а воевать должны генералы! (Граф Жозеф де Местр. Петербургские письма. СПб., 1995. С.63.) А вот что писал об этом такой выдающийся военный авторитет ХIX века, как Г.А. Леер: «не в недостатке искусства можно винить Кутузова за Аустерлиц (что еще лучше подтверждают его действия в 1811 году в Турции (Рущук), и в 1812 г.) и не в недостатке боевого мужества, доказанного им личным участием в сражении и полученною раной, но под Аустерлицем ему недоставало гражданского мужества сказать всю истину юному императору с тем, что б с этим предупредить одно из величайших бедствий для Отечества (чем и объясняется охлаждение государя к Кутузову, продлившееся до 1812 г.). Такова личная вина, вина большая Кутузова. Во всем же остальном виновато то фальшивое положение, которое обратило его в главнокомандующего безвластного и бесправного» (Леер Г.А. Подробный конспект войны 1805 года. Аустерлицкая операция. СПб., 1888. С.57-58.)

«Однако негласно вина других была возложена на Кутузова. Александр считал, что Кутузов сознательно его подставил». И так ли уж он был неправ? Только несознательно! Просто царедворец Кутузов победил полководца Кутузова, только и всего! Он был хорошим учеником великого Суворова в военном деле, но главного урока его не усвоил, а это был урок гражданственности. Он никогда не был так беспорочен как Суворов, поэтому и не мог смело отстаивать свое мнение перед лицом государя, пусть и был сто раз прав, поскольку понимал: государь ему не доверяет и знал, ПОЧЕМУ он ему не доверяет. И самое страшное, что Кутузов не мог ничего сказать себе в оправдание!

Далее можно сказать, что в 1812 году, уже не стесняясь присутствия императора, он пересилил в себе таланты придворного и спас и армию, и Отечество, настояв на своем праве поступать так, как он поступал. Вот только и здесь, все оказывается, далеко не все так просто!

А было так, что, обладая большим боевым и полководческим опытом, Барклай-де-Толли, оказавшись в 1810 году на посту военного министра, занялся чем? Организацией Секретной экспедиции, то есть организовал службу внешней разведки. О ее целях и задачах он доложил императору и тот его идею одобрил. В результате чего за границу отправились Александр Иванович Чернышев, Григорий Федорович Орлов и Павел Иванович Брозин, которые начали передавать в Россию ценную информацию из Парижа, Берлина и Мадрида. Причем Чернышев в Париже и вовсе поставил себя так, что прослыл ловеласом и бабником и… неопасным человеком, охотно ссужавшего деньгами доверчивых карточных игроков. Вспомните поручика Ржевского и корнета Азарова (Шурочки Азаровой) из кинофильма «Гусарская баллада»: «Вы понтируете? А нет! То есть… да! Тогда меня поймете без труда! Я проигрался вдрызг, хоть пулю в лоб!» Вот и он действовал также, в результате чего ему на стол ложились копии наисекретнейших документов самого Наполеона!

Правда, и он допустил одну оплошность, стоившую ему канала информации – его осведомитель был гильотинирован, и поставлять сведения стало некому, но зато сам-то Чернышев счастливо ускользнул. Но информация приходила и из других мест, так как агентов на русское золото хватало даже с избытком. А сообщения писали невидимыми чернилами! В то время они уже были известны! Обработкой поступавших данных ведал известный военный писатель, подполковник Петр Андреевич Чуйкевич и он же написал докладную, в которой предлагал Барклаю-де-Толли избегать генерального сражения с Наполеоном, вести партизанскую войну и… не бояться отступать внутрь страны, «ибо целость государства состоит в целостности его армий». (Письменная копия хранится в РГВИА Ф. 494. Оп. 1. Ед. хр. 14. Л. 1 – 14).


Барклай-де-Толли. Портрет кисти Дж. Доу.

Как военный министр все данные разведки, включая и доклад Чуйкевича, Барклай-де-Толли, естественно, передал императору Александру. А тот был уже куда опытнее в военных делах, чем при Аустерлице и план этот одобрил полностью! И хотя в пользу общественного мнения «иностранцем» Барклаем он пожертвовал, от самого плана он не отказался! Так что Кутузов, оказавшись в армии, всего лишь строго следовал заранее продуманному и одобренному самим государем плану, о наличии которого офицерам более низкого уровня информированности просто не сообщалось, что наглядно показал совет в Филях.

То есть все случилось, в общем-то, так, как оно случилось и с Гитлером. Анализ экономических возможностей Германии при войне на два фронта показывает, что свое поражение он потерпел… в сентябре 1939 года, когда вообще начал воевать, так как просто не мог победить ни англосаксов, ни советскую Россию, какие бы победы он не одержал. И то же самое было и с Наполеоном, хотя, конечно, обычно нам приятнее думать, что победы в войне одерживаются на поле брани героизмом солдат и офицеров, а не на шелковых и надушенных простынях в постелях куртизанок и сестер императоров, а еще в грязных, закопченных цехах и в угольных шахтах.
Что же касается самой Бородинской битвы, то и тут Кутузов опять-таки показал себя совсем не как ученик Суворова, а лишь как последовательный исполнитель царской воли. Ему сказали беречь армию, вот он ее и берег! Имея количественное преимущество в артиллерии (пусть и небольшое!) и качественное (по калибрам) и зная, что Наполеон сокрушает противника огнем больших, часто стопушечных батарей, он 305 орудий зарезервировал у деревни Псарево, чтобы в случае чего их спасти. И получилось, что Наполеон везде на направлениях своих ударов по русским войскам имел над ними полное преимущество в артиллерии. Не применялась и стрельба через голову своих войск, опробованная еще в войнах с императором Фридрихом, хотя… колючки (несколько тысяч пудов!) он и приказал разбросать на флангах, чем, в частности, лишил корпус Понятовского возможности зайти во фланг русской армии в районе Старой Смоленской дороги.


А это тот самый Л.Л. Беннигсен...

Интересно, что начальником штаба к М.И. Кутузову был назначен Л.Л. Беннигсен – первый победитель Наполеона при Прейсиш-Эйлау. Ведь сам Наполеон сказал Александру при их встрече в Тильзите «Я объявил себя победителем при Прейсиш-Эйлау только потому, что вам угодно было отступить». И можно даже и не сомневаться, насколько Кутузов-царедворец и полководец в одном лице негодовали на него из-за этого. А сам царь, наверно про себя мог думать: «Ну вот, ты принимал участие в убийстве моего отца, теперь иди, расхлебывай всю эту кашу с таким же…»

Так что во многом мнение народное о М.И. Кутузове основывается на элементарном незнании и политической конъюнктуре советских времен, когда о том, что герои Отечества тоже могут быть простыми смертными со всеми их слабостями, было не принято говорить, дабы… Ну, в общем, почему это было так – понятно!
Так что фигура М.И. Кутузова в памяти потомков действительно осталась легендарной и «во многом таинственной». Хотя тайн было бы куда меньше, если бы тот же А.И. Чернышев оставил бы после себя подробные мемуары.

Кстати в первой редакции стихотворения «Полководец» А.С. Пушкин написал следующие строки:
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Искал ты умереть средь сечи боевой.
Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый
В главе твоей. – А ты, непризнанный, забытый
Виновник торжества, почил – и в смертный час
С презреньем, может быть, воспоминал о нас!

Этим оно вызвало неудовольствие родственника фельдмаршала М.И. Кутузова Логгина Ивановича Голенищева-Кутузова, который нашел в этом умаление заслуг своего предка. И он даже напечатал тиражом в 3400 экземпляров специальную брошюру с возражениями Пушкину.
В ответ Пушкин написал пространное «Объяснение», общий смысл которого сводился к суждению: «Неужели должны мы быть неблагодарны к заслугам Барклая-де-Толли, потому что Кутузов велик?»
Однако стихотворение в итоге все же изменил…

Как «дружина героев

«Кремсское побоище

Ульмско-Ольмюцкий марш-манёвр Кутузова

День Бородинского сражения

через Березины впредь до Немана. Изгнание французских войск с России