Сегодня речь пойдет о предмете бытовом, который, однако, рождал немало споров, вплоть до отсечения головы. А именно, о бороде. Это вторичный половой признак. Он дан мужчине как украшение. И древние клялись бородою. Ассирийские цари ухаживали за ней, завивали ее в колечки. У евреев есть заповедь: «Край бороды не порть». И по этой заповеди они отращивают не только бороду, но почему-то еще и пейсы. И много вокруг этого накручено, всякого священного. То есть, это не просто вещь.
Сразу скажем, что борода – это некий внешний признак, некое отсечение мужчины от женщины. Ибо тело покрыто может быть самыми длинными одеждами, и голова замотана. Но вот у него борода, а у этой нет бороды, и, значит, видно, что перед тобой тот, а не тот. Безусый, безбородый юноша – это отдельная категория молодых людей. Но речь сейчас не о них.
Итак, наши мужики с Петра — безбороды. Петр, влюбившись в голландскую культуру, в бритых немцев, в бритых людей западной культуры, повелел и нам брить бороду, за что многие страдали. Старообрядцы вполне законно полагают, что слова Евангелия, что у вас власы на голове посчитаны, касаются и бороды. Борода на голове растет. Поэтому нельзя обезображивать образ Божий, данный тебе при рождении. Но Петр свое дело сделал.
Потом, при Николае Первом, когда появились уже «славянофилы», и они приходили в салоны с бородами, подчеркнуть свою русскость – возникло такое движение в Москве, и оно было пресечено указом императора, чтобы все бороду брили. А вы знаете, что по фотографиям наши императоры все – Петр безбородый, Павел безбородый, Николай Первый безбородый. Александр Третий с бородой, и сын его, Николай Второй, с бородами. Вроде бы мелочь. Это не мелочь, это идентификация. Это вопрос принадлежности к культуре. Стоглавый Собор в XVI веке, вообще, был строг к бритью, и говорил, что скобленцев, так они называли тех, кто скоблил лицо, брил бороду, нельзя отпевать после смерти в храме, и сорокустие по ним не служить. Ибо сему они от еретиков навыкоша.
Католики брились – у них даже монахи бритые. Мне это трудно представить, потому что бритье предполагает некий маленький культ: намыливание, разглядывание себя, всякие движения. Это как прикуривание сигареты, целый культ вокруг наверчен. И монах бреющийся – для меня это какой-то парадокс. Потому что глядеться, мазаться кремами и надушиваться – это, мягко говоря, не монашеское занятие.
Я бы хотел, чтобы наши мужики обородатели, для того, чтобы омужичиться. Или сначала омужичились, перестали быть бабами и полюбили нормальную здоровую растительность на лице, которая отличает их внешне от женщины. Которой можно даже клясться, ибо это предмет гордости – «клянусь своей бородой». Это даже можно в сказках про Хоттабыча прочитать. Это возвращение к нормальному сознанию. Оно одно, конечно, вас не спасет. Barba crescit, caput nescit. Есть такая пословица: борода растет, ума не прибавляется. Но тем не менее. Мелочи, мелочи, а все-таки не мелочи. Поэтому «босые» физиономии – это одно, а честная брада – это другое. Подумайте, пожалуйста, об этом.
