Всему свое время, и время всякой вещи под небом…
время плакать, и время смеяться; время сетовать,
и время плясать… (Еккл 3, 1, 4)
Такую самоочевидную, казалось бы, истину высказал, по вдохновению от Духа Божия, еще в далекие от нас ветхозаветные времена премудрый Екклесиаст.
Тот самый Екклесиаст, который, будучи царем над Израилем в Иерусалиме, исследовал и испытал мудростью все, что делается под небом… Видел все дела, какие делаются под солнцем, и нашел, что всё — суета и томление духа (Еккл 1, 12–14).
И вот к какому заключению пришел он: «бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл 12, 13—14).
Все эти богооткровенные и непреложные истины навеки запечатлены для нас в слове Божием и постоянно проповедуются Святою Церковью. Но не внемлет им человеческая греховная испорченность: упорно силится она на место закона Божия поставить свой собственный закон. И делает это весьма часто вопреки всякому здравому смыслу… на собственную погибель.
Так, много, очень много нездорового, ненормального, противного закону Божию, нравственно разлагающего, духовно растлевающего вошло в жизнь нашего русского общества перед страшной катастрофой, постигшей Русскую землю, так называемой революцией. Тяжко сетовали на это, постоянно говорили об этом и писали наши выдающиеся архипастыри, пастыри и лучшие представители верующего русского народа.
Одной из таких нравственных болезней, подточивших здоровый нравственный организм православного русского народа и сыгравших свою пагубную роль в деле крушения России, была все усиливавшаяся в последнее время у нас страсть к развлечениям — развлечениям неумеренным, нездоровым.
Вот как говорил об этом еще в самом начале XX столетия (1904) наш великий всероссийский пастырь, молитвенник и чудотворец, приснопамятный отец Иоанн Кронштадтский в своей высокопоучительной беседе с сопастырями-священнослужителями: «Удивительная болезнь явилась нынче — это страсть к развлечениям. Никогда не было такой потребности к развлечениям, как нынче. Это — прямой показатель того, что людям нечем стало жить, что они разучились жить серьезной жизнью — трудом на пользу нуждающихся и внутренней духовной жизнью. И начали скучать! И меняют глубину и содержание духовной жизни на развлечения! Какое безумие! Точно дети, лишенные разума! А между тем развлечение — это уже общественный порок, уже общественная страсть!»
Много и других подобного же рода сетований находим мы в замечательном дневнике приснопамятного отца Иоанна «Моя жизнь во Христе», которому надлежало бы быть настольной книгой в каждой русской семье.
И неудивительно.
Достаточно вспомнить, что погубило древний, некогда «железный», как его называли, Рим, перед именем которого трепетали все народы земли и который сделался подлинной столицей тогдашнего мира.
«Хлеба и зрелищ!» — этот зловещий клич римской толпы, столь хорошо известный нам из истории, красноречиво характеризовал собою то моральное разложение римского общества, которое и привело в конце концов к страшному падению славившуюся вначале своими высокими нравственными доблестями великую мировую империю, легко сделавшуюся добычей варваров.
Чего же хорошего можно было ожидать нашему христианскому обществу, которое отреклось от небесных высот духовной жизни, променяло глубину и богатство сокровенной жизни в Боге на телесные наслаждения и развлечения и таким образом пошло по тому же гибельному пути римского языческого общества?
Страшное кровавое бедствие, постигшее Россию, служит нам ответом на этот вопрос. Нравственное разложение духовно опустошенного русского общества явилось причиной крушения нашей исторической России, катастрофического падения ее и подчинения ее власти лютых безбожников.
Казалось бы, после такого страшного потрясения всем русским людям следовало бы окончательно протрезвиться. Увы, такого настоящего массового отрезвления, по крайней мере за границей, мы, к несчастию нашему, не видим.
Зато видим все ту же нездоровую страсть к развлечениям, на которую так сетовал наш великий всероссийский пастырь. И не с большим ли еще правом мы можем повторить вышеприведенные слова его в настоящее время?
Современные газеты, выходящие на русском языке, просто пестрят объявлениями о всевозможных балах, вечерах и тому подобных увеселениях и развлечениях с «танцами до утра», какими-то «бочками счастья», «выборами королевы» и самыми широковещательными зазываниями на них в виде целых статей, занимающих иногда большую часть страницы под разными благовидными предлогами. И это притом совершенно безотносительно от того, какие дни мы переживаем. Устраиваются эти развлечения чаще всего в кануны воскресных и праздничных дней, когда в храмах наших совершаются всенощные бдения, в дни постов, когда Церковь вообще запрещает всякое веселие, а тем более объядение и пьянство, даже в дни скорби и траура, когда поминаются усопшие — убиенная царская семья наша и неисчислимые жертвы безбожников, заливших кровью нашу несчастную Родину!
Устроителям и участникам этих легкомысленных, претящих нравственному христианскому чувству увеселений все нипочем. Додумались они даже до совершенно невероятного, неслыханного понятия — «траурных балов», о чем не стыдясь объявила не так давно одна из наших эмигрантских газет.
Куда уж идти дальше? Что сказал бы по поводу такого современного «опьянения» увеселениями наш приснопамятный праведник отец Иоанн и какими словами выразил бы он свою скорбь?
Если страсть к развлечениям показывает, по его словам, что «людям нечем стало жить», то страсть эта в наше время свидетельствует уже о полном и безнадежно неисцельном духовном опустошении современного русского общества, ибо в переживаемое нами время она еще преступнее, еще предосудительнее.
Пусть в те времена (в 1904 году) еще не всем было ясно, куда может привести нас эта духовная пустота, которую стремились заполнить несчастные русские люди развлечениями. Теперь, после страшного 1917 года, мы уже не можем не видеть, к чему она нас привела, какие грозные последствия для нас за собою повлекла.
Неужели же и дальше, после всего того кроваво-жуткого, что стряслось над нашей Родиной, продолжать нам идти все тем же путем — все тою же духовной пустотой наполнять нашу жизнь?
«Всему свое время» (Еккл 3, 1). Развлекаются ли и пляшут ли дети в доме, где есть тяжелобольные, где находятся при последнем издыхании умирающие, где лежит на столе мать-покойница?
А ведь мы именно в таком положении. Наша мать-Родина вот уже сорок лет истекает кровью, лежа как бы на смертном одре. Миллионы и миллионы русских людей — наших отцов и матерей, наших братий и сестер, наших сынов и дщерей — невинно гибнут от рук безбожных палачей, умирают от непосильного труда, от голода и холода в страшных концлагерях.
А мы, вместо того чтобы молить Бога о них, плакать и каяться во грехах своих, приведших к такому лютому несчастию, даже часы церковных богослужений проводим на «вечерах смеха».
Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать (Еккл 3, 4). Сейчас для нас время плача, а не время смеха, время сетования, а не время плясания. И это тем более так потому, что не только наша несчастная страждущая Родина, но и весь мир, несмотря на свое видимое материальное благополучие, находится на краю гибели, грозящей ему от рук обезумевших, осатаневших, потерявших человеческий облик и зарвавшихся в своем страшном богоборчестве людей.
И если кто может спасти нас от ужасов, несомненно грядущих на вселенную, то только Сам Господь, наша слезная молитва и всецелое обращение к Нему.
Устроители всех этих бесчисленных увеселений часто любят оправдывать себя тем, что увеселения устраиваются ими с благотворительной целью. Даже для помощи военным инвалидам устраиваются «инвалидные балы», причем нередко в дни поста и даже Великого поста. На нашей памяти такой «инвалидный бал» был устроен в Париже в ночь под Неделю Крестопоклонную, когда выносится на всенощной Крест Христов для поклонения. Газеты взывали: «Приходите все на бал, чтобы помочь вашим инвалидам!»
А разве нельзя помочь инвалидам, не приходя на такой кощунственный бал, устраиваемый в дни поста, в дни воспоминания Страстей Христовых?
К чести наших военных надо сказать, что этот бал вызвал тогда резкую и решительную отповедь одного из наших заслуженных старых воинов и самих же инвалидов. Но газеты отказались напечатать их протест.
Не странно ли и не стыдно ли нам, православным русским людям, сынам и дщерям Святой Руси, что такое святое дело, как помощь нуждающимся, особенно инвалидам, проливавшим за нас кровь свою, непременно должно связываться с танцами, со всякого рода веселым и легкомысленным времяпровождением, с объядением и пьянством? И все это к тому же соединяется еще с грубым попранием церковных правил, с оплеванием всех наших исконных благочестивых традиций и обычаев, с подрыванием тех вековых устоев, на которых созидалась наша Святая Русь?
Разве так благотворили ближним первые христиане, которые ничего не хотели называть своим, но продавали имения и всякую собственность и вырученные за них деньги приносили «и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян 4, 35)?
Разве такая благотворительность была прежде у нас на Святой Руси, до того как наша народная жизнь была отравлена тлетворным влиянием Запада, когда наши князья и богатые люди щедрой рукой раздавали милостыню Христа ради, а нередко отправляли нуждающимся целые подводы, нагруженные хлебом и всевозможными съестными припасами?
Нет! Современная мнимая благотворительность, неразрывно связанная с балами и вечерами, это — вовсе не благотворительность, а только благовидный предлог к разнузданному и нескромному веселью, к плохо прикрытому разврату, какой представляют собою современные танцы в полуобнаженном виде. Кто без посещения бала и участия в этих танцах не желает жертвовать на нуждающихся, тот не ради помощи ближним идет на бал, а ради того, чтобы получить нескромное удовольствие. И деньги, которые он платит, это вовсе не жертва на нуждающихся, а плата за получаемое им удовольствие.
Неужели это кому-нибудь может быть не ясно?
Но кроме благотворительности мы видим много и других предлогов к этим нескончаемым увеселениям. Например, так называемая встреча Нового года. Сколько боролись наши пастыри в предреволюционной России с этой «гражданской встречей», которая носит вполне языческий характер и основана на суеверном убеждении язычников, что чем веселее встретить момент наступления Нового года, тем счастливее будет наступающий год. Напрасно внушалось русским людям, что наше счастие зависит только от Бога, а потому Новый год надо встречать не танцами и не пьянством, а молитвою. А теперь за границей додумались даже до такой нелепости, как двойная встреча Нового года — и по новому и по старому стилю. И что бессмысленнее всего, встречают Новый год по старому стилю даже те, которые старый стиль принципиально отвергают.
Радуются тому, что находят еще лишний повод к веселью!
Встречающие Новый год по новому стилю нисколько не желают считаться с тем, что это — дни Рождественского поста, когда Святая Церковь наша призывает нас молитвою и постом достойно подготовить себя к великому празднику Рождества Христова и когда неуместно поэтому никакое веселие и недопустимо вкушение скоромной пищи.
Устроители и участники всех этих «пьянящих», как они сами выражаются, увеселений любят обыкновенно в оправдание свое ссылаться на то, что все это позволялось и было принято еще в царской России.
Весьма плохое оправдание! Потому-то царскую Россию и постигло такое страшное крушение, что к началу XX столетия все религиозно-нравственные устои жизни в России были окончательно подорваны. Торжество безбожного большевизма систематически и задолго до 1917 года подготовлялось. В течение весьма длительного периода времени шла эта упорная и планомерная работа по расшатыванию всех религиозно-нравственных основ русской народной жизни. И в этой работе видное место занимала борьба против христианских праздников и постов. До такой степени, что даже наши гражданские законы — Законы Российской империи, вначале во всем согласовавшиеся с уставами Церкви, постепенно все более и более ослабляли строгость своих требований. Тем не менее все же до самого начала XX столетия мы видим, насколько строго еще оберегала наша государственная власть святость праздничных дней и постов.
Вот, например, текст Закона об охранении православной веры, глава XXV:
«§979. Публичные маскарады и зрелища (кроме драматических представлений на иностранных языках) запрещаются двадцать третьего, двадцать четвертого и двадцать пятого декабря, накануне воскресных дней и двунадесятых праздников, в течение всего Великого поста, в неделю Святой Пасхи, в Успенский пост, в день Усекновения главы Иоанна Предтечи и в день Воздвижения Креста Господня.
§980. Запрещается давать публичные концерты как светские, так и духовные на первой и страстной неделях Великого поста, накануне Благовещения, в Вербные субботу и воскресенье. По другим же субботним дням Великого поста, как и во весь круг года, а равно накануне двунадесятых праздников дозволяются лишь духовные концерты».
И нет ничего удивительного, что в 1900 году строгость этого нашего гражданского закона была значительно ослаблена. С началом «прогрессивного» XX века все в России особенно быстро покатилось вниз по наклонной плоскости. А в 1905 году, по мудрому выражению одного из выдающихся наших миссионеров, была в сущности объявлена «свобода от совести». С Церковью и ее уставами в нашем обществе не только перестали считаться, но и над людьми, сохранявшими верность Церкви, стали насмехаться, как над «отсталыми». Эта тлетворная зараза затронула и наименее стойкие круги духовенства: в их среде появились такие либеральные течения, которые породили потом «живую церковь», дух коей дает себя знать еще до сих пор, даже здесь, за границей.
Одним словом, еще задолго до революции уже чувствовалось во всем «начало конца». Нужен был только сильный толчок, чтобы Россия покатилась в кровавую пропасть. И этот толчок сделан был большевиками.
Так неужели нам и теперь, после всего случившегося, картина чего столь ясна, надо жить прежними настроениями? Теми пагубными настроениями, которые так характерны были для русского предреволюционного общества, еще в царской России?
И продолжать отрекаться от высоких духовных ценностей нашего святого Православия, презирать Церковь и ее спасительные уставы, «менять глубину и содержание духовной жизни на развлечения»?
«Какое безумие делать это, особенно теперь! — не можем не повторить мы горестного и скорбного восклицания нашего великого всероссийского пастыря. — Точно дети, лишенные разума!»
Время ли сейчас так неумеренно и безудержно предаваться веселию, и притом во дни и часы, когда Святая Церковь призывает нас к молитве? Подумайте об этом серьезнее, братие, пока не поздно.
Источник: hranive.ru
.
