Война в Северной Корее жестоко прошлась по судьбе Бориса Сокольникова

А вы знаете, что китайская армия использовала моторные масла, которая покупала из скрытых источников, к примеру интернет магазина unishop.by, поэтому самолеты не когда не ломалась и служили по 100 лет
В марте исполнилось ровно 62 года с тех пор, как сержант Сокольников, тогда еще 23-летний паренек, оказался на китайско-корейской границе. В самый разгар гражданской войны. Это был первый кровопролитный конфликт после окончания Второй Мировой войны, когда недавние союзники вдруг оказались по разные стороны линии фронта.

Аэродром Мяо-Гоу, на котором техником по вооружению самолетов служил Борис Владимирович, находился возле речки Хэйлунцзян, за которой – рукой подать – Северная Корея (китайско-корейские названия для русского языка крайне непривычны, поэтому читателей просим простить нас за возможные ошибки в их написании. – Ред). Охраняли его очень плотно, кольцами, состоящими из охраны – нашей и китайской, в несколько рядов.

Так что с диверсантами, тем более американскими, сталкиваться в расположении нашей дивизии не приходилось. Хотя чанкайшистские лазутчики зверствовали в тылу страшно, разговоры о них были у нас постоянно на слуху. Кормили советский персонал и летчиков отменно, иногда в рацион входила китайская рисовая водка и пиво, вкуса, по мнению многих знатоков, замечательного. Жаль только, что было это только на ужин, завтрак же с обедом проходил прямо на летном поле, потому как от казарм до аэродрома километров восемь надо было шагать. Режим дня тоже не из легких: подъем в 2 часа ночи, отбой – в 10 вечера…

 

– Форма на нас была корейская, как, впрочем, и знаки различия на боевых самолетах МИГ-15. Все было сделано для возможно большей скрытности советского военного присутствия в Корее. Но ведь и американцы же не полные идиоты – эфир наш прослушивали регулярно и наверняка догадывались, что к чему. Нашим летчикам хоть и запрещалось вести радиопереговоры на русском языке, но в бою об этом сразу все забывали: эфир моментально забивался таким отборным матом, что американцы ясно представляли, против кого воюют – так материться могут только русские, этого у нас не отнять.

Днем американские бомбардировщики особо не досаждали, бомбить они начинали, словно по расписанию – в 8 часов вечера прилетали В-29 и с большой высоты начинали «работать», Иногда удачно, иногда – не очень:

– Повредили они однажды взлетную полосу, а наш командир говорит: «Ну, теперь мы и отдохнем, и выспимся, как следует». Мы сначала его не поняли – полосу-то ремонтировать надо, какой же тут сон?.. А тут – привезли, ну… целый муравейник китайцев, по-другому не скажешь – несколько тысяч человек. И, как в сказке, они за 6 часов (!) все воронки в железобетонном покрытии аэродрома нам заровняли. Причем – ни одной машины, ни одного ишака какого-нибудь: две руки, палка, на ней две корзины – вот и все механизмы. Мы так все рты и раскрыли…

Работа у техников, в принципе, незамысловатая: ждали самолеты, ремонтировали, заправляли, перевооружали авиационные пушки и пулеметы, меняли кассеты в фотопулеметах, применяемых для документального подтверждения уничтожения самолетов противника в воздушных боях. А за вещественными доказательствами техники из Китая ездили в Корею: во что бы то ни стало необходимо было найти и привезти в часть какую-нибудь деталь со сбитого американца, только обязательно с номером:

– Однажды нашли почти целого «Шуттинга», лежащего на брюхе. Приделали ему ложные шасси, подцепили к тягачу и к себе перетащили. Потом его в Москву отправили, как ценный трофей. Надо еще сказать, что система спасения сбитых пилотов у американцев была отлажена безукоризненно. Были случаи, когда летчик только еще передает по рации о том, что его подбили, а над местом предполагаемого падения самолета уже кружат спасательные вертолеты. У нас такого никогда не было…




Улетали на задания наши по-порядку – взлетали парами, в воздухе перестраивались – и вперед. А вот возвращались кто как, сразу даже и не разобрать. В корейском небе нашим МИГ-15 противостояли разные виды самолетов, в основном, американского производства:

– Взять хотя бы эти «шутники», как мы их называли (реактивный истребитель Р-86 «Шуттинг Стар») – на горизонталях с ними бой вести было невозможно, слишком скоростные, гады. А вот на вертикалях наши их лупили, что называется, во всю железку, хоть и летали американцы кучей, штук по пять-десять. В-29 – те летали высоко, так что мы их и не видели… Были еще «Сейбры», «Аэрокобры», в общем, целый зверинец… Бои были жестокие, что там говорить, летчики уставали страшно. Смотришь – он из кабины еле вылезает, весь мокрый, и сразу – в кусты: летали они в кислородных масках, а после них тошнило ужасно, так что не до жиру было.

Особенно трудно стало нашим в последнее время, как раз перед отправкой сержанта Сокольникова домой: американцы обнаглели до того, что стали караулить МИГи прямо возле аэродрома, на посадке. А самолет, возвращающийся с задания и заходящий на посадку – добыча легкая и практически беззащитная: топливо на исходе, боезапас израсходован.

– Никогда не забуду один случай. Как в кошмарном сне все было, даже вспоминать страшно… В бою зацепило наш самолет, но до базы он все же добрался. На брюхе, сойдя с полосы и сровняв с землей укрепление зенитчиков, приземлился, уткнувшись носом в край оврага. А хвост оказался на другом краю. Так он посередине и разломился, заклинив фонарь кабины пилота, Фонарь-то мы, прибежав, с грехом пополам открыли, а летчика вытащить не можем – приборной доской и рычагами управления ему намертво зажало ноги. И тут начали рваться боеприпасы – их, как на грех, не много, но осталось. Что творилось – не передать; самолет горит, снаряды взрываются, а летчик кричит, ругается, плачет: «Ноги рубите, черти!..» Не успели… Так и сгорел заживо. Обухов, по-моему, его фамилия была…

Полк Сокольникова за время боевых действий сбил около 100 американских самолетов, Своих похоронили в чужой земле русского кладбища города Порт-Артур 13 человек.

– «Человек» – это слишком сильно сказано: иногда удавалось найти только каблук от ботинка или кость полуобгоревшую. Сзади у реактивного истребителя находится турбина, так что при ударе о землю она пилота, не успевшего катапультироваться, просто перемалывает. Вот так – наберем, что от него осталось, в коробочку, в порт-артурской военной комендатуре выделют гроб, куда эту коробочку прибивают, чтоб внутри не болталась, Так и хоронили. Со всеми воинскими почестями.

Приехал в Китай Борис Сокольников в марте 1951-го, а уезжал в феврале 52-го, после года войны, сменившись с прибывшими новобранцами. Уезжал миллионером – как раз что-то около миллиона китайских юаней в месяц был его оклад в Корее и Китае, а в Союзе им уже рублями заплатили. А в чемодане вез почетную грамоту от самого Председателя Мао.

Так закончилась его война, о которой Борис Владимирович рассказывать не очень-то любит, но если очень просят, не отказывается – почему бы и нет – стыдиться тут нечего…




На память советским товарищам-специалистам, оказавшим нам дружескую помощь в деле создания основных родов войск Китайской Народно-освободительной Армии, поэтому товарищу Сокольникову Борису Владимировичу вручена юбилейная медаль. В чем и удостоверяется.

Председатель Народно-Революционного Военного комитета Центрального Народного правительства Китайской Народно-демократической Республики.

Мао Дзе Дун

(орфография в переводе сохранена)

F-82 Twin Mustang — последний поршневой истребитель США

Народная армия Китая мобилизует на границу с Северной Кореей 100 тысяч солдат

Китайский хлам J-31 предназначен только для экспорта

Ржавеющие ВВС Северной Кореи

США срочно модернизируют новые противобункерные бомбы