Осетинские историки против русской истории. О подвиге солдата Архипа Осипова

Отсутствие единой патриотической, великодержавной и русской по сути идеологии в России, предполагающей единый взгляд на историю России, продолжает приносить ядовитые плоды. Историки Осетии считают идею восстановления памятника русскому герою, солдату Архипу Осипову, который в критической ситуации взорвал пороховой погреб и уничтожил горцев, атакующих укрепление Михайловское, «вредной и оскорбительной».

Власти Владикавказа решили воссоздать в 2014 году на Проспекте Мира памятник солдату, «погибшему во славу русского оружия». Памятник Архипу Осипову и командиру Михайловского укрепления штабс-капитану Николаю Лико был воздвигнут во Владикавказе в 1881 году по инициативе генерала Фёдора Гейдена. Однако после революции 1917 года его расценили как памятник самодержавию и разрушили. Заместитель начальника информационного отдела Тамара Кайтукова считает, что памятники отражают историю города, поэтому объект следует восстановить.

Однако не все придерживаются такого мнения. Доктор исторических наук, директор Института истории и археологии Республики Северная Осетия-Алания, член Общественной палаты республики Руслан Бзаров <!-- dle_leech_begin --> считает <!-- dle_leech_end --> , что идея установления памятника русскому солдату Осипову «безоговорочно вредна и оскорбительна». По его мнению, это «памятник братоубийственной войны» и он послужит «разладу» вместо необходимой Российскому государству консолидации. Такие памятники «разделяют и противопоставляют народы России». К тому же памятник Осипову могут расценить как «посягательство на национальное достоинство не только черкесов», но и других народов многонациональной Российской Федерации. По мнению осетинского профессора, можно одинаково оценивать подвиг русского солдата, верного присяге и защищавшего интересы пославшей его родины, и черкесов, которые героически сражались за свободу своей родины. В 1917 году Российская империя пала, и «народы России обрели общую родину, более не разделявшую их … на сынов и пасынков».

Век, прошедший «без всего того, что символизировал памятник Архипу Осипов» (историк, видимо, видимо имеет в виду «проклятое колониальное прошлое» России), привел к созданию национально-государственных образований, федеративному устройству России и защите национальных языков и культур. Поэтому республике «не подходит ни имперская архаизация, ни воспроизведение шовинистических клише…»

Бзарова поддерживает и декан исторического факультета СОГУ, член Общественной палаты республики Аслан Цуциев. Он предлагает установить в республике «общий памятник погибшим в Кавказской войне», вне зависимости от того, за кого они воевали. Такой памятник не вызовет обиды ни русских, ни осетин, ни черкесов.

Против памятника Архипу Осипову во Владикавказе выступил и доктор исторических наук, ведущий сотрудник СОИГСИ Ислам-Бек Марзоев. По его мнению, русский солдат Осипов «неоднозначная личность», поэтому нельзя во Владикавказе ставить ему памятник. Мерзоев также предлагает возвести во Владикавказе «монумент дружбы и солидарности народов Кавказа и России». Далее осетинский историк начинает говорить откровенные глупости о том, что Кавказ — это «сложный геополитический регион, с многовековыми традициями мирного сосуществования на небольшой территории различных этносов», где «народы научились беречь и хранить добрососедские отношения».

Марзоев, очевидно, «прошел мимо» истории Кавказа, включая её современный период. Вся история этого региона — это сплошные войны, конфликты и резня на религиозной, этнической и экономической основе. Далеко за примерами «традиций мирного сосуществования» и «добрососедских отношений» ходить не надо. Достаточно обратить внимание на практически еженедельные «боевые сводки» из республик Северного Кавказа, геноцид русского населения в 1990-е годы в Чечне и его отсутствие в этой республике, «дружбу народов» между грузинами, осетинами и абхазами, азербайджанцами и армянами и т. д.

Только в период установления русской власти во времена Российской империи и Советского Союза наступил относительно короткий (в историческом масштабе) период мирного процветания Кавказа и населяющих его народностей. Достаточно отметить довольно быстрый рост численности населения кавказского региона в советский период. Чтоб будет с Кавказом, если Россия окончательно уйдёт оттуда, тоже понятно всем здравомыслящим людям. Ныне Россия сдерживает уже подготовленную войну между Азербайджаном и Арменией, возобновление давления Грузии на Абхазию и Южную Осетию, более активное проникновение в регион Турции и Ирана. Северный Кавказ без русского присутствия вернется в прошлое. Кавказ и сейчас архаизируется, но более медленными темпами, чем мог бы, будучи полностью освобожденным от русского влияния и русских.

Возражения осетинских историков по поводу памятника русскому солдату во Владикавказе — всё это продукт полной терпимости (толерантности), либерализма и космополитизма в современной Российской Федерации. Это только один из примеров, таковых — множество. Уже есть мемориал венгерским солдатам-оккупантам в Воронежской области, где при захоронении гитлеровцам отдают воинские почести, по всему Транссибу стоят памятники и памятные знаки чехословацким головорезам и грабителям, в Чечне торжественно открыли мемориальный комплекс, посвященный девушкам, погибшим во время Кавказской войны, которые якобы покончили с собой и погубили своих конвоиров — русских солдат. В Татарстане местные националисты периодически поднимают вопрос о возведении памятника Батыю, или основателю Казанского ханства Улу Мухаммеду, который отметился своими грабительскими походами на русские княжества.

Историю России явно переписывают в пользу малых народов, которые «пострадали от русского и советского колониализма», «русского великодержавного шовинизма». Русским при таком раскладе остаётся только постоянно каяться за «грехи» предков, которые посмели покуситься на свободу малых народов. Причём активную роль в этом переписывании истории играют представители местной интеллигенции, которая была вскормлена ещё Советским Союзом. Не дремлют и различные западные и восточные структуры, которые регулярно проводят всевозможные мероприятия по линии финно-угорского, тюркского, кавказского и исламского единства, где постоянно поднимают проблему «русского колониализма» и «угнетения малых народов», которые пострадали, да и продолжают страдать в российской «тюрьме народов».

Очень сомнителен и опасен тезис о необходимости установления общего памятника всем погибшим на Кавказской войне, вне зависимости от того, на чьей стороне они воевали и равноценности подвига русских солдат и черкесов. Во-первых, мы наблюдаем внедрение западных ценностей, толерантности. Мол, нет победителей, нет проигравших, нет героев, нет грабителей и работорговцев, нет дикости, нет прогресса, цивилизации, которую Россия несла Кавказу и Средней Азии. Мол, есть «царский режим», от которого одинаково пострадали как русские, так и горцы.

Во-вторых, нельзя равнозначно оценивать подвиг русских войск и действия горцев во время Кавказской войны. Горцы действовали из архаических мотивов — грабеж, захват и продажа людей в рабство, узкогрупповых, феодальных и клановых интересов. Их также использовали в своих целях региональные игроки (Османская империя, Персия) и глобальный игрок — британцы. Русские штыки принесли на Кавказ мир и процветание. За русскими солдатами шли инженеры, учителя, врачи и просветители. Кавказские народности поднялись в своем цивилизационном развитии. Многие народы, особенно христианские, были просто спасены от полной ассимиляции, религиозного угнетения и геноцида.

Причем Россия могла использовать англосаксонский вариант экспансии. И в таком случае никаких разговоров о «русском колониализме» сейчас просто не было бы. Гордых горцев просто бы «зачистили», а их остатки загнали в резервации. Не было бы и местной интеллигенции (которую русские целенаправленно создавали и поддерживали). К сожалению, об этом предпочитают не вспоминать, заводя шарманку о «русском великодержавном шовинизме».

Подвиг рядового 77-го пехотного Тенгинского полка Архипа Осипова 22 марта 1840 года. Картина работы А. А. Козлова

«Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении»

22 марта 1840 года Архип Осипович Осипов (1802-1840), рядовой Тенгинского полка, совершил подвиг, который навечно вошел в русскую военную летопись. Архип был родом из крепостных крестьян Киевской губернии, Липовецкого уезда, селения Каменки. В декабре 1820 года был принят в военную службу рекрутом. Служил в Крымском пехотном полку, затем в Тенгинском пехотном полку. Отметился в персидской кампании 1826-1828 гг., турецкой кампании 1828-1829 гг. Это был опытный солдат, участвовавший во многих делах, в том числе и штурме Карса в 1828 году.

Тенгинский полк входил в состав Кавказского корпуса и нёс кордонную службу. С учётом нехватки войск командование старалось небольшими отрядами, которые стояли в укреплениях, прикрывать наиболее опасные направления, где можно было ожидать вражеского наступления. Солдат Осипов неоднократно участвовал в стычках с горцами. В Тенгинский полк Архип поступил в 1834 году, когда пополняли 1-й и 2-й батальоны Крымского пехотного полка. Осипов был зачислен в 9-ю мушкетёрскую роту.

7 (19) февраля 1840 года большой отряд горцев смог захватить врасплох форт Лазарева на Черноморской береговой линии. Его гарнизон насчитывал только около 100 человек (4-я мушкетёрская рота Тенгинского пехотного полка). Укрепление ещё не успели достроить и оснастить артиллерией. Поэтому гарнизон не смог оказать длительное сопротивление и пал смертью храбрых, несколько человек попало в плен. Этот быстрый успех ободрил горцев.

Надо отметить, что небольшие гарнизоны Черноморской береговой линии в это время находились в весьма тяжелом положении. Необходимо помнить, что нынешнему блеску курортных зон черноморского побережья предшествовал долгий период освоения этих диких территорий. Это были небольшие укрепления, окруженные рвом и насыпным валом, за которым стояли офицерские домики, казармы и церковь. Их обороняли небольшие соединения — две, реже три-четыре роты. С учётом нехватки людей, неблагоприятного местного климата (болезни косили людей), они практически никогда не были в полном составе. Все сообщения шли морем, на небольших гребных судах, сухопутное сообщение было почти невозможным из-за отсутствия дорог и опасности нападения горцев. Жизнь гарнизона была наполнена опасностями, которые усугубляло ощущение оторванности от остальной России. Люди жили на пустынном берегу моря, где могли себя чувствовать в относительной безопасности только на небольшом клочке территории. В случае опасности надежды на скорую помощь не было. Жизнь вспыхивала ненадолго только с началом навигации, когда прибывали корабли Черноморского флота. В зимнее время ощущение безвыходности в самых диких захолустьях морского побережья усиливалось. Часто свирепствовали болезни. Так, с осени 1839 года на Черноморской линии буйствовали дизентерия и лихорадки. Они ослабили русские гарнизоны, их боеспособность резко упала. В горах было ещё хуже. Несколько лет был неурожай и голод. Это привело черкесские племена к масштабному восстанию. Совет старейшин из шапсугов, убыхов и джигетов постановил захватить продовольственные запасы русских укреплений.

13 марта они смогли захватить укрепление Вельяминовское в устье Туапсе. Гарнизон форта смогли захватить врасплох. Горцы почти без сопротивления смогли проникнуть в форт, ворвались в офицерские флигеля и казармы первой роты. Сопротивлявшихся убили, остальных полусонных солдат повязали. В это время вторая рота построилась и встала под ружьё в ожидании ротного командира. Не имея командира, солдаты не знали, на что решиться. Наконец, видя, что ситуация ухудшается, солдаты бросились в контратаку. Но силы были неравны, большинство пало в рукопашном бою. Небольшая группа до 20 солдат во главе с фельдфебелем отступила в блокгауз и закрылась там. Горцы окружили укрепление и потребовали сдачи. Солдаты отказались сдаваться. Тогда горцы обложили здание хворостом и подожгли. Часть солдат стоически погибла. Другие не были столь храбрыми и сдались. Одних горцы сразу зарубили. Других взяли в плен.

21 марта горцы направились к Михайловскому укреплению на реке Вулане. Оно было расположено между Новотроицким и Тенгинским укреплениями. Однако на этот раз их нападение не было столь успешным. Гарнизон Михайловского укрепления состоял из роты Черноморского линейного 5-й батальона под командованием штабс-капитана Николая Константиновича Лико, он одновременно был начальником укрепления, роты Тенгинского полка, и двух рот Навагинского полка. Всего в гарнизоне, вместе с артиллеристами, было до 500 человек. Однако за убылью от болезней и по другим причинам, под ружьем в это время было меньше людей.

Узнав о падении Лазаревского укрепления, Лико приказал построить дополнительное внутреннее укрепление, отделил внутренним бруствером ближайшую к морю часть сооружения, там были расположены провиантские магазины и пороховой погреб. В этой части укрепления можно было отбиваться, если противник займёт остальную часть Михайловского. Кроме того, начальник Михайловского укрепления заранее выразил готовность взорвать пороховой погреб. Для этой задачи были отобраны несколько добровольцев, среди них был Архип Осипов. При каждой вечерней заре один из добровольцев вызывался из строя и подтверждал свою готовность совершить этот подвиг в случае критической ситуации. В день нападения горцев дежурство нёс Архип Осипов.

Ожидая вражеского нападения, гарнизон был в постоянной готовности, и в ночное время в казармах никто не оставался. В ночь с 21 на 22 марта 1840 года враг появился. Укрепление окружил большой отряд горцев (около 11 тыс. воинов). Солдат известили собаки, которых на ночь выгоняли из укрепления. Офицеры и солдаты надели чистое белье, приготовившись к решительному бою. Во все орудия заложили картечь. Ранним утром противник атаковал по всей линии. Некоторое время картечный огонь орудий и ружейные залпы сдерживали горцев. Второй штурм отразили штыковой контратакой. Однако силы были неравны, и примерно в 10 часов утра горцы смогли прорваться внутрь укрепления. Завязался жестокий рукопашный бой. Лико был ранен в голову и ногу, но продолжал руководить сражением.

Остатки гарнизона держались во внутреннем укреплении. Горцы бросились к пороховому погребу, так как очень нуждались в боеприпасах. Архип с криком: «Пора, братцы! Кто останется жив — помните моё дело!» взорвал погреб. В этом бою погибло до 3 тыс. черкесов. Несколько оставшихся в живых солдат взяли в плен. Они позже и рассказали о подвиге Архипа Осипова. Капитан Лико также попал в плен, но умер от гангрены ноги.

Для увековечения памяти о доблестном подвиге Архипа Осипова государь Николай I дал приказ навсегда внести его в списки 1-й роты Тенгинского полка. При всех перекличках первый рядовой отвечал: «Погиб во славу русского оружия в укреплении Михайловском».

План укрепления Михайловского и расположение в нём войск накануне боя 22 марта 1840 г.

Приложение. Песня Тенгинского 77-го пехотного полка

Как черкесы к нам ходили
Лет уж будет с пятьдесят.
Раз, два! Меж собой они решили
Резать наших жён-ребят.

А в Михайловском на взморье
В укреплении сидят,
Раз, два! Всё, тенгинцы, горцам горе, —
Там давно они стоят.

Подошли черкесы грозно,
Тысяч, кажется, с пяток,
Раз, два! С шумом, с гиком скачут грозно,
Мчатся с гор как злой поток.

А тенгинцы молодцами
Не считая тут врагов,
Раз, два! И картечью и штыками
Их укладывали в ров.

Но врагам пришла подмога,
Стали снова напирать.
Раз, два! В помощь нам была подмога,
Чтоб нам крепость не сдавать.

«Крепче, братцы, не сдаваться!
Здесь положим мы живот!
Раз, два! Равны мы теперь сражаться —
Русских много славных рот.

Пусть врагам известно будет,
Что за русская земля!
Раз, два! Враг нас сдаться не принудит,
Ляжем все здесь за царя!»

Так по долгу по святому
Архип Осипов сказал.
Раз, два! К погребу пороховому
С фитилем у входа встал.

Все враги вдруг побледнели —
Страшен был он с фитилем!
Раз, два! Вместе с погребом взлетели
И погибли все огнём.

В перекличке по уставу
Вызывается Архип.
Раз, два! Отвечают, что за Веру,
За Отечество погиб!