Вот отличное
обучение косметологии.
В
завершении технической части описания крейсеров проекта 26 и 26-бис
следует сказать пару слов о конструктивной защите корпуса от подводных
повреждений. Надо сказать, что легкие крейсера никогда не могли
похвастаться должным уровнем защищенности: этому препятствует сама идея
быстроходного корабля умеренного водоизмещения. Легкий крейсер имеет
большую длину, но относительно малую ширину, а его машины должны быть
весьма мощны, чтобы обеспечивать превосходную скорость.
В конце
20-х - начале 30-х годов водоизмещение легких крейсеров «подросло» по
сравнению с представителями их класса Первой мировой войны, им
требовались более мощные энергетические установки, чем раньше. И если те
же британские крейсера раньше вполне обходились парой турбинных
агрегатов, работавших на два вала, то теперь на них стали устанавливать
по 4 машины, приводивших в движение 4 винта. Последствия не заставили
себя ждать – даже разбивая машинное отделение на два отсека, в каждом из
них все равно приходилось ставить по две машины. Разумеется, ни на
какое ПТЗ места уже не оставалось, фактически отсеки многих крейсеров
прикрывало только двойное дно.
Поперечное сечение легкого крейсера «Линдер» в районе машинных отделений
Та же проблема преследовала даже тяжелые крейсера.
Поперечное сечение тяжелого крейсера «Триест» в районе котельных отделений
Разумеется,
были и исключения из правил, например – знаменитый французский тяжелый
крейсер «Альжери», броневая и конструкционная защита которого считается
образцовой. Достаточно вспомнить, что глубина противоторпедной защиты
этого крейсера доходила до 5 метров, такой защитой могли похвастаться не
все линкоры. Но на «Альжери» подобный результат был достигнут благодаря
очень невысокой для крейсера скорости (по проекту – всего 31 уз), и к
тому же следует иметь ввиду, что французская кораблестроительная школа
отличалась уникальным качеством теоретических чертежей для своих
кораблей, в этом с французами не мог спорить никто в мире, и это
обеспечивало им максимум скорости при минимуме мощности машин.
Итальянцы
построили немало четырехвальных крейсеров, но на своих «Кондотьери» они
изначально планировали ставить двухвальные энергетические установки,
что потребовало очень мощные турбинные агрегаты. С энергетическими
установками крейсеров типа «Альберико да Барбиано» и следующих за ними
«Луиджи Кадорна» получилось не очень хорошо, но зато итальянцы приобрели
необходимый опыт, так что турбины и котлы для последующих серий
«Раймондо Монтекукколи» и «Эудженио ди Савойя» оказались не только
мощными, но и вполне надежными. Необходимость всего лишь двух турбинных
агрегатов (и по три котла на каждого) позволила расположить их «рядком»,
при этом расстояние от котлов и машин до бортов оказывалось достаточно
большим, чтобы… что? Как ни крути, но серьезной ПТЗ в габаритах легкого
крейсера создать невозможно. Все эти противоторпедные (в том числе –
бронированные) переборки… даже на линкоре «Ямато» срабатывали через раз.
Вспомнить хотя бы ПТЗ линкора «Принс оф Уэллс» - весьма крепкую
конструкцию попросту вбило вглубь корпуса, отчего отсеки, которые она
призвана была защищать, все равно затопило.
Создатели проекта
26 и 26-бис пошли по другому пути – проектировали крейсер так, чтобы в
районе бортов оказалось большое количество небольших по объему отсеков.
При этом крейсер по длине был разделен на 19 водонепроницаемых отсеков,
причем водонепроницаемые переборки ниже броневой палубы делались
сплошными, не имея никаких дверей либо горловин. Подобная защита не
была, конечно, столь же эффективна как ПТЗ американского типа, но она
все же могла существенно ограничить затопление корабля и, вероятно,
могла считаться оптимальной для легкого крейсера.
Кроме
этого, советские крейсера получили качественный и крепкий корпус
смешанной системы набора, с особым усилением мест, где продольный набор
сменялся поперечным. Все это в совокупности обеспечило крейсера проекта
26 и 26-бис отличной мореходностью и живучестью. Крейсер «Киров» без
проблем держал 24 узла против волны в 10-бальный шторм, «Петропавловск»
(бывший «Лазарь Каганович») прошел тайфун в Охотском море.
Тот самый тайфун
Крейсера
теряли нос («Максим Горький») и корму («Молотов») но, тем не менее,
возвращались в базы. Конечно, аналогичные ситуации происходили и с
кораблями других стран (например, тяжелый крейсер «Нью Орлеан»), но это
говорит, как минимум, о том, что наши корабли были не хуже. И, конечно,
самой впечатляющей демонстрацией живучести отечественных крейсеров стал
подрыв «Кирова» на германской донной мине TMC, когда под носовой частью
советского корабля детонировало взрывчатое вещество в количестве,
эквивалентном 910 кг тротила.
В тот день - 17 октября 1945 г
«Киров» получил страшный удар, еще более опасный, потому что крейсер не
был укомплектован экипажем по штату. Причем некомплект касался как
офицеров – отсутствовали старпом, командиры БЧ-5, дивизиона движения,
котельной электротехнической и турбомоторной групп, так и младшего
комсостава и матросов (та же БЧ-5 была укомплектована на 41,5 %). Тем не
менее, крейсеру удалось выжить – несмотря на то, что было затоплено 9
смежных отсеков, хотя по первоначальным расчетам непотопляемость
обеспечивалась лишь при затоплении трех.
В
целом же можно констатировать, что мореходность и живучесть крейсеров
типа «Киров» и «Максим Горький» находилась вполне на уровне лучших
иностранных кораблей соответствующего водоизмещения.
Итак, что
же мы получили в итоге? Советские крейсера проектов 26 и 26 бис
оказались крепкими, быстроходными, хорошо защищенными от воздействия
152-мм снарядов (хотя это, пожалуй, относится только к крейсерам
26-бис). Они оснащались вполне адекватным главным калибром,
превосходящим по мощности 152-мм артиллерию легких крейсеров, но
несколько уступающим 203-мм пушкам их тяжелых собратьев. Приборы
управления стрельбой кораблей проектов 26 и 26-бис были весьма
совершенными и одними из лучших среди прочих крейсеров мира.
Единственным по настоящему серьезным недостатком советских кораблей
представляется их зенитная артиллерия, причем не столько в части ПУС
(там-то все было нормально), сколько в качестве самих артиллерийских
систем.
Попробуем сравнить отечественные крейсера типа «Максим
Горький» с их иностранными «ровесниками». Что происходило в истории
мирового крейсеростроения в период, когда в СССР создавались корабли
проекта 26-бис?
Как известно, долгое время развитие крейсеров
ограничивалось различными морскими соглашениями, наложившими свой
отпечаток на кораблестроительные программы всех ведущих флотов мира.
Вашингтонское морское соглашение привело к тому, что страны ринулись
создавать 203-мм десятитысячетонники, хотя многие державы до того и не
помышляли о столь крупных и мощных крейсерах. Но в том же время
продолжалось и строительство легких крейсеров, причем они, очевидно,
отличались от своих тяжелых собратьев: помимо более легких пушек
(152-155 мм) легкие крейсера имели и существенно меньшее водоизмещение
(в пределах 5-8 тыс. т).
Всю эту стройность крейсерской
классификации в одночасье разрушили японцы – им, видите ли, очень
хотелось строить тяжелые крейсера под видом легких, поэтому в 1934 г
была заложена серия кораблей типа «Могами», якобы в 8 500 т стандартного
водоизмещения и с 15*152-мм орудиями.
Крейсер "Могами", 1935 г
Если
бы не договорные ограничения на тоннаж тяжелых крейсеров, подобные
монстры никогда бы не увидели свет – японцы, не мудрствуя лукаво, просто
заложили бы очередную серию тяжелых крейсеров. Фактически, они так и
сделали, потому что «Могами» и был тяжелым крейсером, на который
временно установили трехорудийные 152-мм башни вместо двухорудийных
восьмидюймовых.
И если бы остальные страны были свободны в
выборе ответа, то с высочайшей долей вероятности они бы противопоставили
японцам обычные тяжелые крейсера. Но проблема заключалась в том, что
страны уже выбрали свои лимиты таких кораблей и могли строить только
легкие крейсера. Однако создавать корабли, вооруженные 8-9
шестидюймовками, против пятнадцатипушечного «Могами» не выглядело мудрым
решением, и потому англичане заложили «Саутгемптон» с 12, а американцы –
«Бруклин» с 15 орудиями калибра 152-мм. Все это, конечно, не было
естественным развитием легкого крейсера, а только реакцией США и Англии
на японскую хитрость, однако же привело к тому, что, начиная с 1934 г
флоты Англии и США пополнили крейсера, вплотную приблизившиеся по
размерам к тяжелым, но имеющие только 152-мм артиллерию. Поэтому мы
сравним отечественные крейсера проекта 26-бис с поколением
«многопушечных» легких крейсеров: британские "тауны" и "Фиджи",
американский «Бруклин», японский «Могами» в его 155-мм ипостаси. А из
тяжелых крейсеров возьмем все тот же «Могами», но уже с 203-мм орудиями,
итальянские «Зара», французский «Альжери», германский «Адмирал Хиппер» и
американский «Уичита». Оговорим особо, что сравнению подлежат корабли
на момент их передачи флоту, а не после каких-либо последующих
модернизаций, и что сравнение проводится при условии равной подготовки
экипажей – т.е. человеческий фактор из сравнения исключен.
«Максим Горький» против англичан
Удивительно,
но факт – во всем Королевском Флоте не существовало крейсера, который
имел бы ощутимое превосходство над крейсером проекта 26-бис за счет
своих тактико-технических характеристик. Британские тяжелые крейсера
были воистину «картонными»: имея «бронепояс» аж в целый дюйм толщины и
столь же «мощные» траверзы, башни и барбеты, все эти «Кенты» и
«Норфлоки» были уязвимы даже для 120-130-мм артиллерии эсминцев, а 37-мм
палуба не слишком хорошо защищала и от 152-мм снарядов, не говоря уже о
чем-то большем. Единственное более-менее приличное бронирование – 111
мм бронеплиты, прикрывающие погреба, кардинально ситуацию улучшить не
могли. Конечно, ни 70-мм борт, ни 50 мм палуба советских крейсеров также
не обеспечивали надежной защиты от полубронебойных британских 203-мм
снарядов, но победу в гипотетическом поединке между «Максимом Горьким»
и, к примеру, «Норфолком» определяла бы Госпожа Фортуна – чей снаряд
первым попадет во что-то важное, тот и выиграл. При этом советский
крейсер все же имел преимущества выбора дистанции боя (он быстроходнее
31-узловых британских ТКР), да и его броня, пусть недостаточная, все
равно обеспечивала несколько лучшую боевую устойчивость советскому
кораблю, потому что лучше уж иметь хоть какую-то защиту, чем не иметь
никакой. Последние британские тяжелые крейсера имели несколько лучшее
бронирование, но слабая защита палуб (37 мм), башен и барбетов (25 мм)
никак не помогала против снарядов «Максима Горького», в то время как
6*203-мм «Эксетера» и «Йорка» в лучшем случае эквивалентны 9 советским
180-мм пушкам. О легких крейсерах типа «Линдер» и говорить нечего.
Но
на крейсерах типа «Таун» англичане самым серьезным образом усилили
защиту. Всего англичане построили три серии таких кораблей – тип
«Саутгемптон» (5 кораблей), тип «Манчестер» (3 корабля) и «Белфаст» (2
корабля), причем бронирование усиливалось с каждой серией, а последние
«Белфаст» и «Эдинбург» считаются лучшими легкими крейсерами
Великобритании и самыми защищенными кораблями класса «крейсер»
Королевского Флота.
Легкий крейсер "Белфаст", 1939 г
Уже
первые «Тауны» - крейсера типа «Саутгемптон», получили внушительную 114
мм цитадель, простирающуюся на 98,45 м (у «Максима Горького – 121 м), и
прикрывающую не только котельные и машинные отделения, но и погреба
зенитных орудий и центральный пост: однако броня траверзов составила
всего 63 мм. Погреба 152-мм башен имели всю ту же «коробочную» схему –
114 мм с бортов, 63 мм в корму и в нос, а сверху и цитадель и погреба
прикрывала 32 мм бронепалуба. Башни все еще оставались «картонными», их
лоб, стенки и крыша защищались всего лишь 25,4 мм броней, но с барбетами
ситуация чуточку улучшилась – на них применили дифференцированное
бронирование, теперь со стороны бортов барбеты имели 51 мм брони, но в
корму и в нос – все те же 25,4 мм. Боевая рубка защищалась… аж 9,5 мм
листами – даже противоосколочным такое «бронирование» назвать язык не
повернется. Возможно, эти «бронелисты» и могли бы спасти от пулеметов
атакующего пикировщика… а может и нет. На второй серии (тип «Манчестер»)
британцы попытались исправить наиболее вопиющие пробелы в защите –
башни получили лобовую плиту в 102 мм, а крыши и стенки – 51 мм.
Бронепалубу также усилили, но только над погребами, где ее толщина
выросла с 32 мм до 51 мм.
Но наибольшее усиление защиты
получили «Белфаст» и «Эдинбург» - их 114-мм бронепояс прикрывал теперь и
погреба башен главного калибра, отчего отпала необходимость в их
«коробчатой» защите. Толщина палубы, наконец-то, была увеличена до 51 мм
над машинными и котельными отделениями и даже до 76 мм над погребами.
Вновь было усилено бронирование барбетов – теперь над палубой их толщина
вдоль бортов составила 102 мм, а в нос и корму – 51 мм. И если «Максим
Горький», очевидно, превосходил в бронировании «Саутгемптон» и был
примерно равен (или же ненамного уступал) «Манчестеру», то «Белфаст» в
части бронирования имел несомненное преимущество.
Хорошее
бронирование у англичан дополняла весьма совершенная материальная часть
артиллерии главного калибра. Дюжина 152-мм орудий размещались в четырех
трехорудийных башнях, причем каждое орудие размещалось в индивидуальной
люльке и, конечно же, с раздельным вертикальным наведением. Англичане
пошли на беспрецедентные меры для снижения рассеивания в залпе – мало
того, что они довели расстояние между осей стволов до 198 см (у куда
более мощных 203-мм орудий «Адмирала Хиппера» было 216 см), так они еще и
сдвинули центральное орудие на 76 мм вглубь башни, с тем, чтобы
уменьшить влияние пороховых газов на снаряды соседних орудий!
Что
интересно – сами англичане отмечали, что даже столь радикальные меры
все же не искоренили проблемы полностью. Тем не менее, британская пушка
Mk.XXIII, способная стрелять 50,8 кг полубронебойным снарядом с
начальной скоростью 841 м/сек, являлась одой из самых грозных
шестидюймовок мира. Ее полубронебойный снаряд (чисто бронебойных
152-203-мм снарядов у англичан не было) содержал 1,7 кг ВВ, т.е. почти
столько же, сколько и бронебойный снаряд отечественной 180-мм пушки,
фугасный – 3,6 кг. При начальной скорости 841 м/сек дальность стрельбы
50,8 кг снарядом должна была составить 125 кбт. При этом каждое
британское орудие снабжалось собственным подающим устройством, у
крейсеров типа «Белфаст» обеспечивалась подача 6 выстрелов (снаряд и
заряд) в минуту на орудие, хотя практическая скорострельность была
несколько выше и составляла 6-8 выстр/мин на орудие.
Однако на этом хорошие новости «за англичан» заканчиваются.
Во
множестве трудов (и бесчисленных интернет-баталиях), посвященных
артиллерии главного калибра крейсеров проектов 26 и 26-бис, указывается,
что, хотя вес 180-мм снаряда и превосходит таковой у 152-мм, зато
шестидюймовые орудия обладают значительно более высокой
скорострельностью, а значит, и огневой производительностью. Считают
обычно так – берут данные о скорострельности Б-1-П по самому минимуму (2
выстр/мин, хотя, по мнению автора, правильнее было бы считать не меньше
3 выстр/мин) и считают вес залпа, выпущенного за минуту: 2 выстр/мин * 9
орудий * 97,5 кг вес снаряда = 1755 кг/мин., в то время как у того же
британского «Белфаста» получается 6 выстр/мин * 12 орудий * 50,8 кг =
3657,6 кг/мин или в 2,08 раз больше, чем у крейсеров типа «Киров» или
«Максим Горький»! Что ж, поглядим, как будет работать такая арифметика в
случае противостояния «Белфаста» и крейсера проекта 26-бис.
Первое,
что сразу бросается в глаза – во многих источниках, посвященных
английским крейсерам, не упоминается интереснейший момент – оказывается,
британские шестидюймовки в трехорудийных башнях имели фиксированный
угол заряжания. Точнее, не совсем фиксированный – они могли заряжаться
при угле вертикальной наводки орудий от -5 до +12,5 град, но наиболее
предпочтительным был диапазон 5-7 град. Что из этого следует? Если взять
скорострельность орудий «Адмирала Хиппера», так же имевшего
фиксированный угол заряжания (3 град), то из-за времени опускания ствола
на угол заряжания и придания нужного угла возвышения после заряжания,
скорострельность на углах, близких к прямой наводке, была в 1,6 раз
выше, чем на предельных углах возвышения. Т.е. в упор германский крейсер
мог стрелять со скорострельностью в 4 выстр/мин на ствол, а вот на
предельные дальности – только 2,5 выстр/мин. Нечто подобное верно и для
английских крейсеров, у которых с ростом дистанции скорострельность
должна падать, но обычно приводится 6-8 выстр/мин без указания, на каком
угле возвышения достигнута данная скорострельность. В то же время,
руководствуясь соотношением 1,6, мы получаем, что даже для 8 выстр/мин
на прямой наводке скорострельность на максимальном угле возвышения
составит не более 5 выстр/мин. Но, ладно, допустим, что 6-8 выстр/мин -
это и есть скорострельность башенных установок «таунов» на
максимальном/минимальном углах возвышения, соответственно, с учетом
скорости подачи боеприпасов крейсер может из каждого своего орудия
сделать 6 выстр/мин гарантированно. Однако следует помнить о том, что
«стрелять» и «попадать» - это принципиально разные понятия, и если
«Белфаст» имеет теоретическую возможность давать залпы каждые 10 секунд,
то способен ли он развить такой темп в бою?
Практика показала,
что это невозможно. Например, в «Новогоднем бою», стреляя полными
залпами на дистанцию примерно 85 кбт, британские «Шеффилд» (тип
«Саутгемптон») и «Джамайка» (тип «Фиджи», также имевшие четыре
трехорудийные башни с шестидюймовыми орудиями), вели беглый огонь (т.е.
развив максимальную скорострельность, ведя огонь на поражение), давая
один залп чуть быстрее, чем в 20 секунд, что соответствует всего лишь в
3-3,5 выстр./мин. Но почему?
Одной из крупнейших проблем морской
артиллерии является качка корабля. Ведь корабль, а значит, и любое
артиллерийское орудие на нем находится в постоянном движении, которое
игнорировать совершенно невозможно. Например, погрешность вертикальной
наводки на 1 градус при стрельбе отечественного 180-мм орудия на
дистанцию около 70 кбт дает отклонение по дальности почти на 8 кбт, т.е.
почти на полтора километра! В предвоенные годы отдельные «продвинутые» в
техническом плане страны пытались стабилизировать среднекалиберные
зенитные орудия (как, например, немцы с их весьма совершенной 105-мм
зениткой). Но в те годы стабилизация работала еще не слишком хорошо,
запаздывание реакции было обычным делом даже на относительно легкой
зенитной артиллерии: и никто даже и не думал о том, чтобы пытаться
стабилизировать тяжеленные башни главного калибра крейсеров и линкоров.
Но как тогда из них стреляли? А очень просто – по принципу: «Если гора
не идет к Магомету, то Магомет идет к горе».
Как бы ни мотала
качка корабль, все равно обязательно случается момент, когда судно
находится на ровном киле. Поэтому для стрельбы использовали специальные
гироскопы-кренометры, которые улавливали момент «ровного киля» и только
тогда замыкали цепи стрельбы. Стрельба происходила так – главный
артиллерист посредством автомата стрельбы задавал правильные углы
горизонтальной и вертикальной наводки, как только орудия были заряжены и
наведены на цель, комендоры в башнях нажимали кнопку готовности к
стрельбе, отчего у главарта на пульте загоралась соответствующая
лампочка. Главный артиллерист корабля, по мере того как назначенные им
орудия показали свою готовность, нажимал кнопку «залп!», и… ничего не
происходило. Гироскоп-кренометр «дожидался», когда корабль окажется на
ровном киле, и только после этого следовал залп.
А теперь
учтем, что период бортовой качки (т.е. время, в течение которого корабль
(судно) при качании из одного крайнего положения переходит в
противоположное и снова возвращается в исходное положение) для легких
крейсеров составляет, в среднем, 10-12 сек. Соответственно, корабль
оказывается с нулевым креном на борт через каждые 5-6 секунд.
Практическая
скорострельность орудий «Белфаста» составляет 6 выстр/мин, но дело в
том, что это скорострельность одной башенной установки, но никак не
всего корабля. Т.е. если комендоры каждой отдельной башни точно знают
углы наводки в каждый момент времени, стреляют сразу по мере
прицеливания, то башня действительно может делать 6 выстр/мин из каждого
орудия. Проблема лишь в том, что в жизни такого никогда не бывает.
Главный артиллерист вводит корректировки в автомат стрельбы, и его
расчеты могут задержаться. Кроме того, залп производится по готовности
всех четырех башен, достаточно сбоя в одной из них – остальным придется
дожидаться. И, наконец, если даже все 4 башни изготовились к стрельбе
точно в срок, немного времени понадобится на реакцию главного
артиллериста – ведь если при самостоятельной стрельбе по готовности
орудий следует выстрел, то при централизованной - лишь нажатие кнопки
«орудие готово к бою», и нужно еще, чтобы главарт, убедившись в том, что
все орудия готовы, нажал свою кнопку. Все это тратит драгоценные
секунды, но к чему это приводит?
Допустим, при централизованной
стрельбе возникает штраф в 1 секунду и «Белфаст» может делать залп не
каждые 10, а каждые 11 сек при бортовой качке с периодом 10 сек. Вот
корабль делает залп – в этот момент он не имеет крена на борт. Через 5
сек корабль вновь не имеет крена на борт, но стрелять пока не может –
орудия еще не готовы. Спустя еще 5 сек (и 10 сек от начала стрельбы) он
пропустит положение «крен = 0» повторно, и лишь спустя одну секунду
будет готов стрелять вновь – но теперь ему придется дожидаться еще 4
секунды, пока крен на борт опять не станет равным нолю, таким образом,
между залпами пройдет не 11, а все 15 секунд, а затем все повторится в
том же порядке. Вот так 11 секунд «практической централизованной
скорострельности» (5,5 выстр/мин) плавно превращаются в 15 секунд (4
выстр/мин), да только в реальности все намного хуже. Да, корабль
действительно занимает позицию «крен на борт =0» каждые 5-6 секунд, но
ведь, кроме бортовой качки, есть еще и килевая, и тот факт, что корабль
не имеет крена на борт, вовсе не означает, что он в этот момент не имеет
крена на нос или на корму, а в этом случае стрелять тоже нельзя –
снаряды уйдут в сторону от цели.
Учтя все вышесказанное, мы поймем, почему реальная боевая скорострельность 152-мм пушек была много ниже практической.
Конечно,
все вышесказанное будет влиять и на скорострельность более тяжелых
орудий «Максима Горького». Но дело в том, что, чем меньше
скорострельность орудия, тем меньше будет ее снижать качка. Если качка
позволяет стрелять кораблю каждые 5 секунд, то максимальная задержка
залпа составит 5 секунд. Для корабля со скорострельностью орудий 6
выст/мин пятисекундная задержка снизит ее до 4 выстр/мин., т.е. в 1,5
раза, а для корабля со скорострельностью 3 выстр/мин – до 2,4 выстр/мин
или в 1,25 раз.
Но интересно и другое. Максимальная
скорострельность – безусловно, важный показатель, но есть ведь еще и
такое понятие как скорость пристрелки. Ведь, пока не пристрелялись по
врагу, открывать беглый огонь бессмысленно, если только речь не идет о
стрельбе в упор. Но сперва – пара слов об английской системе управления
огнем.
«Белфаст» имеет два КДП против одного на «Максиме
Горьком», но каждый КДП английского крейсера располагал всего одним
дальномером, и ни в одном источнике нет указания на наличие скартометра.
А это означает, что КДП британского корабля может измерять что-то одно –
или дистанцию до вражеского корабля, или до своих залпов, но не то и
другое одновременно, как это мог делать крейсер проекта 26-бис, имеющего
в КДП целых три дальномера. Соответственно, для англичанина была
доступна только пристрелка по наблюдениям знаков падения, т.е. самый
архаичный и медленный метод пристрелки на начало Второй мировой. С
учетом того, что шестидюймовые снаряды имели значительный разброс на
больших дистанциях, пристрелка производилась только полными залпами.
Выглядело это так:
1) Крейсер дает 12-орудийный залп и ждет падения снарядов;
2) По результатам падения главный артиллерист дает поправки к прицелу;
3) Крейсер дает следующий 12-орудийный залп по скорректированному прицелу и далее все повторяется.
А
теперь – внимание. На дистанцию в 75 кбт британские 152-мм снаряды
летят 29,4 секунды. Т.е. после каждого залпа английский главарт должен
ждать почти полминуты, затем он увидит падения. Потом он еще должен
определить отклонения, выставить поправки автомату стрельбы, наводчики
должны подкрутить прицел, и только после этого (опять же, когда корабль
встанет на ровный киль) последует следующий залп. Сколько времени
потребуется для корректировки прицела? 5 секунд? 10? Автору это
неизвестно. Зато известно, что 180-мм снаряд крейсера «Максим Горький»
преодолевает те же 75 кбт всего за 20,2 секунды, и вот тут получается
совсем интересно.
Даже если считать, что для корректировки
прицела после падения снарядов необходимо 5-10 секунд, то английский
крейсер может давать залпы каждые 35-40 секунд, потому что время между
залпами для него считается как время полета снаряда + время на
корректировку прицела и подготовку к выстрелу. А советский крейсер,
получается, может стрелять каждые 25-30 секунд, потому что его снаряды
летят до цели 20 сек, и еще 5-10 сек нужно на корректировку прицела.
Т.е.
даже если считать, что практическая скорострельность орудий «Максима
Горького» составляет всего лишь 2 выстр/мин., то и тогда он будет давать
залпы для пристрелки один раз в 30 сек, т.е. ЧАЩЕ скорострельного
«шестидюймового» британского крейсера!
Но на самом деле для
английского корабля все еще хуже – советский крейсер может использовать
такие прогрессивные методы стрельбы как «уступ» или «двойной уступ»,
давая два залпа (четырех- и пятиорудийный) или даже три залпа
(трехорудийных), не дожидаясь падения предыдущих залпов. Поэтому на
дистанции в 75 кбт (для времен второй мировой – дистанция решительного
боя) и при равной подготовке следует ожидать, что советский крейсер
пристреляется существенно быстрее английского, притом, что на пристрелку
«Белфаст» потратит куда больше снарядов, чем советский крейсер.
Недостатки
в организации стрельбы британских шестидюймовых крейсеров «блестяще»
проявили себя в ходе боев – на достижение относительно небольшого
количества попаданий на больших дистанциях британцам приходилось тратить
умопотрясающее количество снарядов. Например, ведя «новогодний бой» с
«Хиппером» и «Лютцовым», англичане расстреляли по этим кораблям около
тысячи снарядов – 511 выпустил «Шеффилд», по «Джамайке» данных нет, но,
предположительно, примерно то же количество. Однако англичане добились
всего лишь трех попаданий в «Адмирал Хиппер», или каких-то 0,3% от
общего числа выстрелов. Еще более удивительный бой состоялся 28 июня
1940 г, когда пять британских крейсеров (в том числе – два «тауна»)
сумели подойти необнаруженными на 85 кбт к трем итальянским эсминцам. Те
перевозили какие-то грузы, их палубы были завалены так, что два эсминца
не могли использовать свои торпедные аппараты. Третий эсминец,
«Эсперо», пытался прикрыть своих… Два крейсера англичан стреляли с
18.33, в 18.59 к ним присоединились остальные три, но первое попадание
было достигнуто только в 19.20 в «Эсперо», отчего тот потерял ход.
Добивать эсминец поручили «Сиднею», четыре других крейсера продолжали
преследование итальянцев. «Сидней» смог потопить «Эсперо» только к
20.40, остальные крейсера прекратили преследование вскоре после 20.00,
так что оставшиеся два итальянских эсминца отделались легким испугом.
Количество попаданий в эсминцы неизвестно, но британцы умудрились
расстрелять почти 5 000 (ПЯТЬ ТЫСЯЧ) снарядов. Сравним это со стрельбой
того же «Принца Ойгена», который в бою в Датском проливе на дистанциях
70-100 кбт выпустил 157 203-мм снарядов и добился 5 попаданий (3,18%)
Итак,
в силу вышесказанного, нет никаких оснований предполагать, что в дуэли
против «Белфаста» на дистанции в 70-80 кбт советский крейсер получит
существенно большее количество попаданий, чем нанесет сам. Но в морском
бою важно не только количество, но и качество попаданий, а по этому
параметру 50,8 кг полубронебои британского крейсера значительно слабее
97,5 кг снарядов «Максима Горького». На расстоянии 75 кбт британский
50,8 кг снаряд попадет в вертикальную броню на скорости 335 м/сек, в то
время как советский 97,5 кг усиленно-боевой (с начальной скоростью 920
м/сек) – 513 м/сек, а боевой (800 м/сек) – 448 м/сек. Кинетическая
энергия советского снаряда будет в 3,5-4,5 раза выше! А ведь дело не
только в ней – угол падения у 180-мм снаряда составит 10,4 – 14,2 град, в
то время как у английского – 23,4 град. Британский шестидюймовый, мало
того, что проигрывает в энергетике, так еще и попадает под менее
выгодным углом.
Расчеты бронепробиваемости (выполненные автором
настоящей статьи) по формулам Жакоб-де-Мара (рекомендованы
А.Гончаровым, «Курс морской тактики. Артиллерия и броня» 1932 г)
показывает, что британский снаряд сможет в таких условиях пробить только
61 мм плиту нецементированной стали, в то время как советский снаряд
(даже с начальной скоростью 800 м/сек) – 167 мм цементированной брони.
Эти расчеты вполне соответствуют данным по бронепробиваемости
итальянских снарядов (приводились ранее) и германскими расчетами
бронепробиваемости 203-мм пушки крейсеров типа «Адмирал Хиппер»,
согласно которым ее бронебойный 122 кг снаряд с начальной скоростью 925
м/сек. пробивал 200 мм бронеплиту на дистанции в 84 кбт. Надо сказать,
что баллистика германской SK C/34 мало чем отличается от советской
Б-1-П.
Таким образом, на дистанции решительного боя «Белфаст»
не будет иметь значимого превосходства в количестве попаданий, при этом
70 мм цитадель «Максима Горького» представляет собой достаточную защиту
от английских снарядов, в то время как британский 114 мм бронепояс для
советских пушек вполне уязвим. На больших дистанциях у «британца» и
вовсе никаких шансов нанести сколько-то значимые повреждения «Максиму
Горькому», в то время 97,5 кг снаряды последнего, падая под большим
углом, вероятно, все же смогут преодолеть 51 мм бронепалубу «Белфаста».
Единственно, где английский крейсер может надеяться на успех – это
совсем короткие дистанции в 30, возможно - 40 кбт, где его
полубронебойные снаряды смогут пробивать 70 мм вертикальную броню
советского крейсера и за счет большей скорострельности он, возможно,
сможет взять верх. Но следует учитывать и другое – чтобы пробить защиту
«Максима Горького», «Белфасту» придется стрелять полубронебойными
снарядами, содержащими только 1,7 кг ВВ, в то время как советский
крейсер может использовать свои полубронебойные, которые на столь малой
дистанции вполне способны пробить английскую цитадель, но несут при этом
целых 7 кг ВВ. Так что и на короткой дистанции победа британского
крейсера не безусловна.
Разумеется, случается всякое. Так,
например, в том же «новогоднем бою» 152-мм британский снаряд попал в
«Адмирала Хиппера» в момент, когда тот совершал разворот и накренился, в
результате чего английский «гостинец» угодил под бронепояс, привел к
затоплению котельного отделения и остановке турбины, отчего скорость
германского крейсера упала до 23 узлов. Но, исключая счастливые
случайности, следует признать, что крейсер типа «Максим Горький» по
своим боевым качествам превосходил лучший английский крейсер «Белфаст».
Да и не только по боевым…
Удивительно, но советский корабль
имел, пожалуй, даже лучшую мореходность, нежели английский: высота
надводного борта «Максима Горького» составляла 13,38 м против 9,32 м у
«Белфаста». То же и по скорости – на испытаниях «Белфаст» и «Эдинбург»
развили 32,73-32,98 уз, но эту скорость они показали в водоизмещении,
соответствующем стандартному, а при нормальной и, тем более, полной
нагрузке их скорость была бы, конечно, меньше. Советские крейсера
проекта 26-бис выходили на мерную линию не в стандартном, а в нормальном
водоизмещении, и развивали 36,1-36,3 уз.
При этом крейсера
типа «Белфаст» оказались существенно тяжелее «Максима Горького» -
стандартное водоизмещение «британцев» дошло до 10 550 т против 8 177 т
советского корабля. Остойчивость британцев также не была на уровне -
дошло до того, что в ходе последующих модернизаций пришлось добавлять
метр ширины! Стоимость английских крейсеров просто зашкаливала – они
обошлись Короне свыше 2,14 млн ф.ст., т.е. даже дороже тяжелых крейсеров
типа «Каунти» (1,97 млн. ф.ст.). Однако «Кент» или «Норфолк» могли на
равных сражаться с «Максимом Горьким» (воистину, это стал бы бой «яичной
скорлупы, вооруженной молотками»), а вот о «Белфасте» этого сказать
нельзя.
Продолжение следует!
Вас заинтересует
МО РФ пригласило иностранных журналистов для проведения репортажа с борта ракетного крейсера "Москва" у берегов Сирии
СМИ: Модернизацию крейсера «Москва
Гвардейский ракетный крейсер "Москва" выходит в Средиземное море для участия в учениях "Морское взаимодействие-2015"
40-мм зенитный автомат Bofors L/60
Модернизация крейсеров проекта 1144. Вопросы без ответа
