Еще до начала войны подлодку Ивана Васильевича передали в учебный дивизион, однако в связи с началом боевых действий ее вновь вернули в строй. Требующая ремонта и модернизации субмарина находилась в Кронштадте, и Травкин со своей командой и рабочими морского завода трудился на ней с утра до ночи. В конце августа Балтфлот принял решение оставить базу в Таллине. Оттуда в Кронштадт было переброшено около сотни боевых кораблей, впоследствии активно включившихся в оборону Ленинграда. Не сумев уничтожить флот на переходе, враг решил это сделать в гавани. В середине сентября по размещенным в Кронштадте кораблям из области Петергофа ударила артиллерия. В следующие дни противник подключил к атаке огромное количество своих самолетов. В частности, 21 сентября в небе над Кронштадтом летало около 180 вражеских машин. Травкин, стоя на мостике лодки, руководил огнем корабельной сорокапятки, чей «голос» тонул в реве крупных орудий эсминцев и линкоров. Спустя два дня уже 270 самолетов атаковали морской завод и корабли. И снова стонала земля, и кипела вода. Множество судов получили повреждения, на заводе были разрушены два цеха, перестало существовать здание штаба МПВО и причальная стенка.
Командир «Щ-303» И.В. Травкин на палубе своего корабляВ начале октября Иван Васильевич получил приказ переместить Щ-303 в Ленинград. Сделать это было непросто — в ближайших пригородах были развернуты вражеские орудия, бившие по идущим по заливу кораблям. Проведя субмарину в ночное время, Травкин пришвартовал ее к бывшей царской яхте «Полярная звезда», стоявшей напротив Эрмитажа. Командир «Полярной звезды» разместил экипаж Щ-303 со всеми удобствами, кроме того плавбаза снабжала лодку электроэнергией и водой.
По прибытии в Ленинград к тревоге Ивана Васильевича за лодку прибавилось беспокойство за свою семью (к тому времени моряк успел жениться, и у него родилось две дочки). Травкин полагал, что его супруга Лидия Александровна с детьми, а также ее племянница, мать и бабушка, успели эвакуироваться. Однако это оказалось не так — их эшелон, так и не был отправлен. А тем временем в блокадном городе становилось все хуже с едой, прекратилась подача электроэнергии, не было воды. Доставка продовольствия по Ладожскому озеру и по воздуху была ничтожно мала. В двадцатых числах ноября в пятый раз снизили нормы выдачи хлеба — рабочим стали давать по 250 граммов в день, а детям и иждивенцам — по 125. Неспокойно было и на подлодке Травкина — частые тревоги, недоедание, постоянные дежурства измотали моряков.
В конце года Иван Васильевич писал в дневнике: «1 декабря. Мужчины, женщины, дети, все умирают от голода. Хоронят без гробов (дерево — на вес золота), заворачивая в какие-нибудь лохмотья. 9 декабря. Получил от матери письмо. Пишет, что уехала из Наро-Фоминска. Война дошла и до моего города. 16 декабря. Комиссар передал радостную весть — под Москвой остановили фашистов. 19 декабря. Городской транспорт не работает. Обессилевшим рабочим приходится через весь город добираться до завода. Но идут, ремонтируют корабли и танки, изготовляют мины и снаряды. Настоящие герои». Иногда и у Ивана Васильевича получалось вырваться домой, угостить родных остатками своего скудного пайка. В конце декабря количество продуктов, завозимых через Ладогу, стало превышать дневной расход, и с 24 числа нормы выдачи хлеба были немного увеличены. Несмотря на мороз, люди вышли на улицы и обнимали друг друга. В тот день в городе торжествовала надежда. А в первых числах января на подлодку пришло пополнение вместо ушедших на фронт моряков. Травкин напутствовал пришедших: «Хорошо о корабле позаботишься, он отплатит тебе тем же».
В начале нового 1942 года Иван Васильевич писал: «22 января. Мороз сорок градусов. На дрова горожане ломают последние деревянные постройки. Подводники рубят лунки во льду, из которых люди берут воду. Всю зиму они шефствуют над этим «водоснабжением». 23 января. Побывал дома. В комнатах стужа, окна забиты фанерой, стены почернели от дыма печурки. Мать жены, не выдержав потрясений, потеряла рассудок. Исхудавшая жена едва передвигается, девочки с дряблыми личиками дистрофиков, сидят на кровати и едят похлебку из столярного клея». В конце января Травкин проводил родных в эвакуацию. Во время этой поездки скончалась мать Лидии Александровны, а затем и ее бабушка. Сама же мужественная женщина отморозила себе ноги. Врачи предложили ампутировать обе ступни, но она отказалась и впоследствии сумела их вылечить. Сам командир «щуки» обо всем этом узнал гораздо позднее.
После отправки семьи Иван Васильевич посвящал все свое время ремонту подлодки, а также одиночным, частным и общелодочным учениям. К 23 февраля все работы на корабле были закончены, а в конце марта командование предупредило командиров судов о подготовке противником очередной операции против флота. Еще до вскрытия Невы немцы рассчитывали нанести по скованным льдом кораблям одновременный удар артиллерией и с воздуха. К слову, тренировались немецкие летчики на озере Ильмень, на льду которого немецкие солдаты нарисовали в натуральную величину изображения русских кораблей. На льду все прошло гладко, однако когда 4 апреля самолеты противника подлетели к городу, их встретили дружным огнем зенитчики. Налет был успешно отбит, за два дня противник потерял 26 бомбардировщиков. Травкин во время атаки, невзирая на рвущиеся подле «Полярной звезды» и подлодки бомбы, находился на мостике.
Пробные погружения подлодки флота начали выполнять лишь в мае 1942. Для отработки задач был выбран участок реки между Охтинским и Литейным мостами, где были наибольшие глубины. Щ-303 с успехом выдержала все испытания и командованием бригады была признана готовой к боевому походу. К тому времени фашисты, видя в русских подлодках огромную угрозу своему судоходству, установили в Финском заливе минно-сетевые заграждения. Враг хвастливо сообщал, что скорее британские подлодки пройдут через датские проливы в Балтийское море, нежели подводные лодки русских выйдут из Кронштадта. Однако последнее слово было за подводниками, и в начавшейся кампании 1942 года руководство флота предложило план наступления субмарин тремя группами (по 10-12 лодок), первая из которых включала корабли с самыми подготовленными экипажами. Сюда относилась и Щ-303.
В первый боевой поход корабль Ивана Васильевича ушел 4 июля 1942. Субмарина под дизелями двигалась в надводном положении, впереди нее шли тральщики, защищавшие от мин, по сторонам — катера охранения, а в небе барражировали истребители. На следующий день Щ-303 подошла к берегам острова Лавенсари, где Травкин получил последние руководства и информацию об обстановке в море. Финский залив Травкин успешно форсировал в подводном положении, а вечером 11 июля после всплытия на поверхность для зарядки батарей подлодка была обнаружена самолетами противника. Пока рулевые уводили Щ-303 на глубину, враг с дальней дистанции открыл по субмарине пулеметный огонь. А вскоре рядом стали рваться бомбы, на лодке погас свет и вышли из строя электроприводы рулей. Экипаж, пока электрики устраняли полученные повреждения, перешел на ручное управление.
Около полуночи «щука» Травкина всплыла, и вскоре наблюдатель обнаружил транспорт противника — судно водоизмещением в семь тысяч тонн, шедшее под охраной трех малых кораблей. Подлодка легла на боевой курс и оставалась незамеченной до тех пор, пока не отстрелялась по транспорту. Катера охранения тут же бросились в сторону лодки, но она уже исчезла под водой. Заметив место погружения «щуки», сторожевики выпустили серию глубинных бомб. За первой чередой взрывов последовала вторая, а затем третья. Лодку трясло, лопались лампочки, и Иван Васильевич принял решение положить корабль на дно, выключив все механизмы. На катерах понимали, что советская лодка где-то рядом и не желали упускать «добычу». Гидроакустик «щуки» слушал море целые сутки, но корабли врага не уходили. В конце концов, противник подвез к месту погружения подлодки электрический кабель. Пущенный по дну он показал на приборах место, где лежал корабль, и на него вновь посыпались глубинные бомбы. Нужно было срочно уходить, и Щ-303 начала маневрирование на малых ходах. Тяжело приходилось подводникам, а бомбежка глубинными бомбами и не думала прекращаться. В сложившейся ситуации командир решил взять курс на располагавшееся поблизости минное поле. Корабли врага, устрашившись собственных мин, за «щукой» не пошли.
Так Иван Васильевич начал форсирование второй линии минно-сетевых заграждений, именовавшейся найссар-порккалаудской. Это минное поле являлось очень плотным, и его Травкин проходил на большой глубине. В конце третьего часа напряженного перехода над лодкой рванула антенная мина. Такие мины взрывались не при ударе об их корпус, а при касании длинного троса-антенны. «Щуку» довольно сильно тряхнуло, в результате чего нарушилась герметизация аккумуляторных банок, из которых начал выделяться водород. Появилась и другая беда. Субмарина зацепила сигнальную сеть, и теперь любой вражеский корабль могли определить местонахождение лодки по буйкам. Когда наступила ночь, Щ-303 всплыла, и моряки сняли обрывок сигнальной сети. Также удалось полностью зарядить аккумуляторы, и Травкин продолжил путь на запад.
Через два дня корабль прибыл на указанную позицию и начал поиск противника. 17 июля подлодка Ивана Васильевича находилась в районе маяка Родшер, и здесь вахтенный командир обнаружил судно противника. Субмарина стала выходить на позицию для атаки, однако в последний момент Травкин рассмотрел, что транспорт сидит на мели и оставлен экипажем. После этого лодка ушла к местам формирования конвоев и днем 19 июля появилась в районе острова Утё. Ждать противника пришлось недолго, уже на следующий день были обнаружены шесть сторожевиков и два транспорта. Залп двумя торпедами с близкого расстояния пришелся в «самую крупную рыбу» — головной транспорт в восемь тысяч тонн. От взрывов субмарину тряхнуло и подняло так, что рубка показалась над водой. Однако цистерна быстрого погружения продолжала заполняться, и «щука» стремительно пошла на глубину. Она, к слову, в этом месте составляла согласно карте 75 метров, и потому Травкин погружения не останавливал. Внезапно субмарина ударилась о грунт носом. Глубиномер выдал всего 22 метра. Или карта врала, или экипаж неточно определил место «щуки». Выход был один — как можно быстрее уходить мористее.
Оторваться от преследования не удавалось долго — на смену отбомбившимся вражеским кораблям подходили другие. В «щуке» уже стало трудно дышать, и тогда инженер-механик, осмотревший по приказу Травкина трубопроводы, обнаружил в одном из них утечку воздуха, демаскирующую лодку. Вся группа баллонов была перекрыта и вскоре сторожевики, сбросив последнюю серию бомб, «умолкли». В полночь Щ-303 всплыла на поверхность, и прохладный влажный воздух наполнил внутренности корабля.
Вечером 23 июля рядом с островом Даго Иван Васильевич обнаружил в перископ немецкий крейсер типа «Эмден» и пять миноносцев. Это была заманчивая цель, и Травкин решил не упускать ее. «Щука» легла на боевой курс, и вдруг на центральный пост поступило сообщение из отделения торпедистов о том, что не открываются крышки торпедных аппаратов. Миноносцы и крейсер ушли, субмарина всплыла, и экипаж приступил к наружному осмотру, показавшему сильные повреждения крышек торпедных аппаратов вследствии удара лодки о грунт. Несколько часов моряки пытались исправить повреждения, однако они оказались слишком серьезны, и 27 июля Щ-303 начала сложный путь домой.
Травкин удачно провел лодку через минные позиции врага и линии корабельных дозоров. Встреча Щ-303 с советскими тральщиками и морскими охотниками должна была состояться в Нарвском заливе в течение ночей 4 и 5 августа. В ночь на четвертое число «щука» поднялась в назначенном месте и в темноте обнаружила силуэты кораблей. Внезапно между ними завязалась стрельба. Срочно погрузившись, подлодка покинула район боя. Целый день она пролежала на грунте, а на следующую ночь вновь пришла в установленное место. После всплытия Травкин приказал сигнальщику передать позывные фонарем, и тут же к субмарине потянулись пулеметные трассы — вокруг оказались одни вражеские корабли. «Щука» мгновенно погрузилась, а вокруг уже рвались глубинные бомбы. Лодку швыряло из стороны в сторону, гас свет, с потолка сыпалась пробка, вышел из строя турбонасос уравнительной цистерны, появилась течь из дефферентной цистерны, из аккумуляторной ямы потянуло сернистым газом — там выплеснувшийся электролит смешался с забортной морской водой, проникшей в трюм. После очередного сильного взрыва на одной из ходовых электростанций случилось короткое замыкание, и возник пожар. Электрики голыми руками срывали горящую изоляцию с проводов, одновременно успевая выполнять приказы об изменении скорости хода. Противолодочные корабли, словно голодные акулы, вцепились в Щ-303 — за 40 минут вокруг корабля разорвалось 96 бомб. Спасло моряков то, что Травкин сумел вывести подлодку на большие глубины. После этого Иван Васильевич решил самостоятельно возвращаться в базу, и ночью 7 августа его «щука» добралась до Лавенсари. Там командир доложил о завершении похода. Здесь же он узнал, что тральщики и морские охотники два раза отправлялись встречать лодку, но, наталкиваясь на превосходящие силы врага, уходили.
Переход в Кронштадт прошел без происшествий, и там Щ-303 была поставлена в док на ремонт. А он предстоял немалый — требовалось заделать пробоины от пуль и осколков, очистить винты от сигнальных сетей, исправить форштевень, отремонтировать волнорезы и торпедные аппараты. Срок для ремонта, к слову, был установлен предельно жесткий — двадцать пять суток. За поход пять человек из экипажа получили ордена Ленина, пятеро — ордена Красного Знамени, остальные моряки — ордена Красной Звезды. 15 августа члены Военного совета флота, командиры подводных лодок (включая Ивана Васильевича) и военкомы кораблей посетили Смольный, где их принял секретарь ЦК Андрей Жданов, поблагодаривший от имени правительства за отличные боевые действия.
Готовясь к новому походу, Травкин по картам и отчетам внимательно изучал опыт плаваний, посетил разведотдел флота, встречался с командирами других подлодок. Выводы были не радостными. Враг направил на Балтику дополнительные корабли с севера, было поставлено большое количество новых мин, а на островах и по всему побережью заработали наблюдательные посты. Кроме того без согласования с командованием Красной Армии в Померанской и Данцигской бухтах англичане установили полторы сотни своих мин. До конца войны английское адмиралтейство, несмотря на все запросы, так и не предоставило Советскому Союзу координаты своих минных постановок.
В центральном посту «Щ-303». Командир подводной лодки капитан 3 ранга И.В. В новый поход Щ-303 вышла в числе лодок третьего эшелона. Быстроходные тральщики обеспечили безопасную дорогу до Лавенсари, а дальше субмарина двигалась самостоятельно. Через гогландскую противоминную позицию Травкин решил прорываться между банкой Виколла и островом Большой Тютерс. Расчет оказался верным, однако якорные мины были установлены и здесь. Минрепы ползли по бортам корабля, угрожающе скрипя, и лишь благодаря умелым действиям экипажа гогландская минно-сетевая позиция была успешно преодолена. С целью дождаться ночи, дабы зарядить батарею, Иван Васильевич положил подлодку на грунт неподалеку от острова Родшер. Вскоре гидроакустик доложил ему о шуме винтов. Оказалась, что в районе, рекомендованном советским подводникам для зарядки батарей, затаилась немецкая подводная лодка.
Щ-303 ничем не обнаружила себя, и, когда стемнело, поднялась с грунта и двинулась на запад. Вскоре моряки были у острова Готска-Санден, где обнаружили транспортное судно. Подлодка пошла на сближение, но затем Травкин рассмотрел на корабле флаг нейтральной Швеции. А через некоторое время субмарина достигла отведенной ей позиции в северной части моря. Здесь пролегал путь немецких транспортных судов, снабжавших войска в Финляндии. Вскоре моряки обнаружили два таких транспорта, идущих в охранении сторожевых кораблей. Когда пеленг на один из них водоизмещением в десять тысяч тонн стал залповым, командир подлодки приказал стрелять. Спустя мгновение сторожевые корабли открыли ответный артиллерийский огонь, но «щука» уже скрылась под водой. Не столь удачной оказалась атака, проведенная 20 октября. На море гуляли крутые волны, и на последней перед пуском торпед циркуляции корабль зашел на большую чем нужно глубину, и атака сорвалась. Вернуть должок вышло в конце октября, когда Щ-303 обнаружила огромный немецкий лесовоз. Успех нападения крылся в его неожиданности — Травкин приказал ударить по транспорту со стороны берега. После залпа последовала команда: «Право руля и погружение на пятьдесят метров». Спустя мгновение у бортов Щ-303 прошумели винты торпед. Оказалось, что вместе с кораблями охранения шла подводная лодка. К счастью, торпеды прошли мимо, враг, не разгадавший маневра русских, стрелял наудачу. Сторожевики также не стали бомбить советскую лодку, видимо, опасаясь задеть свою.
В этом походе экипаж «щуки» встретил и холодный, туманный ноябрь. 2 числа на лодку пришла радиограмма, сообщавшая, что через их позицию пройдет, возможно, танкер с горючим. Судно действительно было обнаружено Травкиным, однако крутые волны сбили с курса торпеды. А спустя несколько дней в полночь был встречен новый конвой из двух транспортов и двух сторожевых кораблей. Трехторпедный залп подлодки задел сторожевик и транспортное судно противника. В тот же день «щука» направилась к острову Осмуссар, у которого Иван Васильевич принял решение возвращаться на базу. Окола банки Виколла «щуку» обнаружили немецкие противолодочные корабли. Враг, как и в первом плавании, долго гонялся за лодкой, а помогли морякам балтийские летчики, нанесшие по противнику бомбовой удар. Вскоре Щ-303 была у Лавенсари.
Наступила зима, и Финский залив сковал лед. Зимовать в Кронштадте остались только три лодки и среди них Щ-303, вставшая на ремонт. Травкин же на некоторое время оставил корабль. Причина была весьма необычной — из блокированного Ленинграда его вызвали в столицу, в Наркомат Военно-Морского флота. Боевой опыт Ивана Васильевича, его тактические приемы привлекли внимание специалистов. Кроме того за умелые действия ему была вручена иностранная награда — орден «Военно-морского креста». В этой поездке Травкин посетил и Ульяновск, где в эвакуации жили его родные. А первый день весны 1943 принес командиру Щ-303 новую радость. За проявленную в боях с немецкими захватчиками отвагу, за мужество и стойкость, за организованность и высокую дисциплину его подводная лодка была удостоена гвардейского звания.
1 марта 1943 года. Вручение экипажу подводной лодки «Щ-303» гвардейского знамениВесной 1943 в Финском заливе противник выставил сплошные минные поля (более 8500 мин). В воздухе круглосуточно летали вражеские самолеты, на занятых островах заработали шумопеленгаторные станции, а на море были установлены дополнительные сетевые заграждения, за которыми следило свыше 300 судов. Новым заданием для экипажа Щ-303 стало обнаружить рубежи противолодочных заграждений и отыскать, где это возможно, проходы подлодкам. Вечером 7 мая на субмарину прибыли командир бригады и командующий флотом. Подобным образом в поход провожали не каждую субмарину, однако тут был особый случай — все понимали, что возвратиться с подобного задания шансов немного. 11 мая Щ-303 покинула Лавенсари и направилась на запад. На гогландской позиции самую большую опасность представляли противокатерные и магнитные мины, и лодка Травкина двигалась вперед очень медленно, примерно около трех километров в час. Успешно добравшись до северо-восточной части острова Вайндло, моряки передали в штаб бригады послание о преодолении первой позиции. Теперь предстояло разведать найссар-порккалаудский рубеж. Щ-303 пошла вдоль него с юга на север. Через каждые полчаса Иван Васильевич стопорил ход и поднимал подлодку под перископ. Картина была безрадостной — впереди в пятидесяти метрах друг от друга тянулись в два ряда бочки и буи противолодочных сетей. Иногда по бортам «щуки» скрежетали минрепы, а восточную сторону заграждения охраняли вражеские противолодочные корабли. Свободной от сетей, открытой воды по всему рубежу не оказалось. Для моряков оставалось только одно — в глубоком месте попытаться пройти под сетями.
Когда стемнело Травкин начал осуществлять задуманное, однако при проходе подлодка все-таки запуталась в сетях, а вскоре гидроакустик сообщил о приближении вражеских кораблей. Прорываться дальше не представлялось возможным, и Иван Васильевич, развернув «щуку», повел ее прочь от сетей. Однако противник не отставал, большими сериями начали рваться глубинные бомбы. Лодка постоянно меняла курс, но кольцо преследующих кораблей оставалось неизменным. Через некоторое время разрядилась одна батарея, а в отсеках стала ощущаться нехватка воздуха. Для его экономии командир приказал всем незанятым морякам лечь и не шевелиться. И все равно было очень тяжело. Когда пошел сорок пятый час после последней вентиляции отсеков многие моряки находились в полуобморочном состоянии. Внезапно без распоряжения командира подлодка начала всплывать. Иван Васильевич, приказав готовить субмарину к срочному погружению, влез на мостик и обомлел. Вокруг лодки на разном удалении стояли вражеские корабли и наводили на «щуку» жерла пушек. Однако это было не все — на носу лодки старшина трюмных размахивал белой тряпкой. В этот момент объявили о готовности к погружению, и командир спустился вниз. Щ-303 стремительно ушла под воду, и только предатель остался плавать на поверхности. Пока корабли противника метались в месте погружения «щуки», лодка легла на грунт.
Два часа враг бомбил лодку, но измотанные, усталые, задыхающиеся люди продолжали бороться. Наконец, пришел долгожданный союзник — темнота. Однако, когда «щука» всплыла, ее сразу же заметили несколько вражеских катеров. Пришлось вновь уходить на предельную глубину и скрываться в ближайшей подводной впадине. И вновь гремели взрывы, и вновь лодку швыряло и раскачивало. В конце концов, шум винтов стих, и субмарина снова всплыла. Вдали маячили вражеские катера ПЛО, но они не заметили подлодку. В форсированном режиме началась зарядка батарей, а Травкин отправил радиограмму о том, что не удалось прорваться сквозь вторую линию заграждений. Вскоре «щуку» заметили, и лодка ушла под воду. Три ночи моряки пытались зарядить аккумуляторы, и каждый раз противник мешал им. В конце концов, Травкин, не видя выхода, направил корабль на минное поле. Благополучно пройдя на середину, Щ-303 всплыла и приступила к зарядке батарей. Десять суток пробыла подлодка на минном поле, скрываясь лишь от самолетов врага. После этого она легла на обратный курс и в середине июня, вторично пройдя гогландскую минно-сетевую позицию, вернулась в Кронштадт. Любопытно, что после выхода из войны Финляндии Травкину довелось побеседовать с офицером немецкой ПЛО. Противник считал, что в мае месяце вторую линию заграждения пытались пройти несколько советских лодок, и все их удалось уничтожить.
Доложив о результатах разведки, Иван Васильевич высказал мнение, что подлодкам не прорваться через заграждения. К сожалению, с мнением его посчитались не сразу. В августе для прорыва были посланы «С-9» Мыльникова и «С-12» Бащенко. Обе лодки погибли вместе с экипажами. После этого Нарком флота запретил отправлять для прорыва балтийские лодки, и тяжесть борьбы на коммуникациях приняла флотская авиация.
27 января 1944 Ленинград праздновал снятие блокады. На набережной Невы, где стояла Щ-303, десятки тысяч ленинградцев, плача от радости, поздравляли друг друга. А вскоре Травкин получил назначение на новую лодку — К-52. Все просьбы командира оставить его на Щ-303 успеха не имели, и в течение пяти суток Иван Васильевич сдал субмарину.
В сентябре 1944 капитулировала Финляндия, и дорога в море для подлодок стала шире, хотя и проходила в обход минно-сетевых заграждений по узким шхерам. 28 октября начштаба бригады передал Травкину приказ отправляться в Данцигскую бухту с целью нанесения ударов по врагу, и 9 ноября К-52 покинула Хельсинки. Море штормило, и 15 ноября вечером Иван Васильевич приказал всплыть. Сам он отправился на мостик и там, увидев чистый горизонт, наклонился вызвать наверх вахтенного офицера. В этот момент на корабль обрушилась огромная волна. Она сбила командира с ног, бросив внутрь лодки. Пролетев пять метров, Травкин врезался в стальной настил центрального поста, получив сотрясение мозга, перелом правой руки и травму глаза.
Справа — командир «К-52» капитан 3 ранга Травкин Иван Васильевич (1908 — 1985)До 21 ноября субмарина искала крупные транспорты, однако они не попадались. А ночью 21 числа, уходя от четырех вражеских сторожевиков, в ходе «срочного погружения» субмарина К-52 сильно ударилась о грунт. Самыми тяжелыми были повреждения в четвертом отсеке. Разбилась часть аккумуляторов, а соляр, хлынувший из поврежденной топливной системы, залил аккумуляторную яму, грозя коротким замыканием. Кроме того из небольшой пробоины хлестала вода. После того как гидроакустик доложил, что корабли противника ушли, на полную мощность заработали помпы. Когда в подлодке осталось немного забортной воды, Травкин дал команду всплывать. Мотористы сделали все возможное, однако вода по-прежнему сочилась в месте повреждения. Ее постоянно откачивали, и субмарина, двигаясь в надводном положении, к концу месяца прибыла в Кронштадт. Так окончился первый поход К-52.
Следующий боевой поход, начавшийся в феврале 1945, был намного удачнее. К концу февраля Травкин атаковал вражеский конвой, состоящий из транспорта и кораблей охранения. Удар трех носовых торпедных аппаратов поразил сразу два корабля. Растерявшийся противник не сразу ответил, и К-52 успела уйти от преследования. 4 марта подлодка атаковала еще один немецкий транспорт, а в ночь на 7 марта поразила отдельный вражеский миноносец. На следующий день Иван Васильевич натолкнулся на новый конвой из трех транспортов и удачно атаковал один из них. После возвращения на базу весь экипаж субмарины был награжден орденами.
Последний поход Травкина начался в середине апреля. 21 числа он атаковал тремя торпедами большой сухогруз, шедший в охранении двух сторожевиков. Противник усиленно искал лодку, но командир увел ее в другой район и уже 22 апреля поразил новую цель — транспортный корабль. В это же время он получил радиограмму, в которой сообщалось о присвоении ему звания Героя Советского Союза и награждении подлодки орденом Красного Знамени. Спустя несколько дней К-52 снова успешно атаковала конвой из трех транспортных судов. Поскольку лодку не преследовали, Травкин вернулся и ударил по второму кораблю противника.
Последние дни войны выдались особенно трудными. Во время одного из преследований сторожевые корабли семь часов шли за подлодкой, «утюжа» беспокойное море и истратив в общей сложности около сотни глубинных бомб. Когда все торпеды на К-52 были израсходованы, субмарина получила «добро» на возвращение, и в День Победы пришла в Кронштадт. Иван Васильевич, немного побыв с командой, уехал в Ленинград, куда вернулась и его семья. Великая Отечественная война закончилась, и началась новая жизнь. Травкин был назначен на место начштаба дивизиона учебных кораблей. Его также избрали депутатом Ленинградского городского Совета. Забот и проблем у него было множество. Основной являлась ситуация с жильем — часть жилого фонда нуждалась в основательном ремонте, а другая часть вообще оказалась разрушенной. Количество материалов же было весьма ограниченным. Помогал Иван Васильевич и в трудоустройстве демобилизованным морякам. Рассказами о войне и о людях, с которыми ему довелось служить, фронтовик щедро делился с молодежью, выступая в различных городах страны. Старые травмы давали о себе знать, и в 1957 сравнительно молодой капитан первого ранга Травкин ушел из Вооруженных Сил. Однако сидеть дома было выше его сил, и Иван Васильевич устроился в редакцию Морского атласа (1959-1965), а потом в Министерство морского флота (1966-1973). Кроме того он написал ряд военных мемуаров. Знаменитый подводник ушел из жизни 14 июня 1985.
По материалам книги В.Ф. Макеева «В море Травкин» и сайта http://www.otvoyna.ru
Вас заинтересует
Британская атомная субмарина HMS Talent "загляделась" на маневры российских кораблей и ударилась о льдину
Авария на SSN-759
Индия намерена арендовать еще одну российскую АПЛ
С Днём Северного флота!
В Севастополе вернули к жизни единственную украинскую подлодку
Иван Васильевич появился на свет 30 августа 1908 г. в семье рабочего в подмосковном городке Наро-Фоминске. Отца его звали Василием Николаевичем, и было у него восемь детей. Работал он, как и все Травкины, на единственной в городе текстильной фабрике. В 1916 г. Василия Николаевича в числе многих других работников предприятия призвали на военную службу, и больше его Ваня не видел. При текстильной фабрике имелась единственная в городе школа начального обучения, в которую и был отправлен подросший Иван. Годы гражданской войны оказались для семьи Травкиных самыми трудными. Нечего было одеть, нечего было есть. Чтобы бы никто из детей не умер от голода, мать помимо основной работы ткачихой успевала стирать на людей и мыть полы. А Ваня с младшим братишкой ходил на вокзал выпрашивать у солдат с проезжавших эшелонов сухариков или хлеба. Он часто пропускал школьные занятия и, в конце концов, в третьем классе был оставлен на второй год. Пятилетнюю школу Травкин окончил в 1922, затем было училище и, наконец, работа монтером на фабрике. В 1930 он вступил в ВКП(б), и в это же году его призвали в РККА. В Наро-Фоминском военкомате юноша попросился на флот, однако в 1930 году «морской» разнарядки не оказалось, и Иван Васильевич оказался в армии во втором стрелковом полку Московской Пролетарской дивизии.
